– У меня есть план, – сказал он, понижая голос, – Мы могли бы заплатить налог, как добропорядочные граждане, а потом, когда они уйдут, напасть и отнять деньги.
– Но это же будет нарушением закона, – сказал рыжеволосый. – Если нас уличат, всю мою юридическую практику (не обижайся, Джон) можно сливать в сортир... Платить налоги мне нравится не больше, чем остальным, но, несмотря на это, в качестве громилы я себя не вижу.
– Не напрягай меня своей юриспруденцией, Уилл, и не вешай на меня ярлык громилы. В худшем случае нас объявят вне закона. Но если на то пошло, мы уже давно нарушаем закон. Как ты расцениваешь то, что мы регулярно вторгаемся в Королевский заказник?
– Да всем на это плевать, – ответил Уилл. – Родрик никогда не увлекался охотой так, как его отец. А Цикута настолько занята расширением границ королевства, что у нее нет времени обращать внимание на мелкие преступления. Но если мы начнем грабить сборщиков налогов, кому-то это может сильно не понравиться.
– И кроме того, сколько воды утекло с тех пор, когда кто-то из нас подстрелил хоть какую-нибудь дичь во время этих вылазок... – пробормотал Таккер.
– Даже если бы мы этого и сильно захотели, все едино не смогли бы попасть, – поддержал приятеля Джон.
Хоть они и объявили себя Клубом любителей лучной охоты, вся компания без единого исключения была совершенно беспомощна в обращении с луком и стрелами.
– Что еще, Робби?
В первый раз подал голос Алли. Этот снимающий комнату в доме Джона парень слыл местным шутом и полноправным членом Клуба не являлся, а приятели держали его при себе просто так, для смеха.
– А тебе что – мало? – невинно поинтересовался Робб.
– Брось, Робб, – сказал Алли. – Перестань шутить над шутником. Я слишком хорошо тебя знаю. Налоги и долги по ним, конечно, проблема, и с этим все согласны. Но насколько я понимаю, ты припрятал в рукаве еще кое-что. Нечто такое, что тебя по-настоящему гложет. И эта тревога так сильна, что ты готов выступить против армии – пусть даже не всей, а отдельных отрядов. Однако она не настолько убедительна, чтобы ты мог навязать ее нам.
Все взоры обратились на Робба.
– Ну ладно, – вздохнул он. – Я слышал, что, помимо всего прочего, Скив подумывает покончить с Королевским охотничьим заказником. Кто-то предложил ему (для пополнения бюджета) разрешить лесозаготовительным компаниям вырубить деревья, а освободившиеся земли продать под застройку.
– От кого ты это услышал?
– От моей племянницы Мариан, приходящей горничной в замке.
– Горничная? По имени Мариан? – задумчиво протянул Джон.
– И не думай, Джонни, – отмахнулся Робб. – Она работает в школе, а в замке на наши заморочки у нее просто нет времени.
– По-моему, я опять что-то не уловил, – сказал Уилл. – Но поскольку мы, ежели честно, никогда не охотимся, то какое нам дело до уничтожения заказника?
– Пораскинь-ка мозгами. Да и вы все подумайте. Заказник и наша страсть к охоте – единственный повод раз в год сбежать из дома. Если заказника не станет, не станет и предлога скрыться. Скажите, кто из вас готов проводить отпуск в семье?
Над поляной повисло раздумчивое молчание. Всех этих очень разных людей объединяло одно: они были женаты. Браки, естественно, были весьма счастливые, но кто сказал, что мужья способны купаться в счастье без перерыва и отдыха?
– Итак, Робб, – нарушил молчание Таккер, – поделись с нами своим планом.
Чтобы найти рассадник мятежей и революций, непременно следует заглянуть в учреждения, дающие молодой поросли высшее образование. Свирепый идеализм, не укрощенный необходимостью зарабатывать на хлеб насущный, – благодатная почва для вскармливания целых гуртов зеленой молодежи обоего пола, точно знающей, как следует управлять миром лучше, чем действующие правители.
Однако было подмечено, что изменение политической атмосферы в подобных заведениях носит цикличный характер: маятник раскачивается от радикализма к консерватизму, а затем снова назад к радикализму. В то время, о котором идет речь, высшие учебные заведения находились в консервативной фазе, и лишь одна группа недоумков вписывалась в нужное нам уравнение.
