Я часто думала: вдруг в случившемся есть моя вина? Постучись я, она бы так не поступила, отвлеклась. Или я всего лишь отсрочила бы неизбежное?
Ни Кристина, ни Грин, ни Ник не узнали о том случае и когда обсуждали медсестру, я только пожимала плечами. Мол, не представляю, куда и почему делся ребенок. Я боялась, что она выдаст меня, вспомнит, кого видела той ночью. Но вроде обошлось.
Именно тогда я поняла, что добровольно в наблюдатели не сунусь. Пускай им платят хоть золотыми слитками. Неудивительно, почему взрослые в А-02 или А-03 теряют человечность -- её отбирает Единство.
Отвлек от воспоминаний дождь, забарабанивший по крыше и окнам. Плотной завесой нависший над лагерем. Холодный, противный... Скривилась.
Урок тянулся целую вечность. В конце я так часто поглядывала на наручные часы, что почти заработала выговор.
-- Ты! -- рявкнула Анна, ткнув указкой в мою парту. -- Надоело учиться?
-- Никак нет, мадам, -- отрапортовала я, судорожно придумывая отговорку. -- Комар ужалил в запястье, укус чешется и отвлекает.
Скорее всего, она не поверила, но оставила без пометки в журнале.
На перемене по школе разносились шепотки.
-- Поговаривают, историчку забрали. Видали кровь на ступеньках? Это её.
-- Ляпнула что-то против...
-- Увезли прямо ночью. Она вырывалась, клянусь!
Я не особо вслушивалась в разговоры. Правды в них с горошину, если не меньше. Алана давно превратилась в вековую старуху, которой самое время прекратить измываться над нами и вбивать покорность перед Единством. Анна, конечно, замена отвратительная, но хотя бы более адекватна.
Ника я отыскала возле зала для тренировок. Он вышел взмыленный, раскрасневшийся; майка насквозь промокла от пота. Тот ещё видок.
-- Ты занимался спортом или полтора часа носился кругами?
-- Отгонял нехорошие мысли, -- признался друг.
С меня спало ехидство. Стыд заставил щеки налиться румянцем. Но Ник не был в настроении ныть. Он взъерошил волосы пятерней, выдохнул и плотоядно оскалился.
-- Планы на вечер?
-- Я думала о прогулке к озеру или по лесу. Как с Грином и Кристиной, но...
-- Мы потонем, -- закончил Ник. -- Давай так, сестренка. Поможешь собрать вещи, а я обещаю что-нибудь придумать. Пойдет?
Кивнула в знак полнейшего согласия.
Экраны планшетов освещали кусочки мальчишеской спальни на двадцать кроватей серебристым светом. Парни помладше разбрелись, а оставшиеся шестнадцатилетние были заняты тем же, что и мы. Зачитывали список и, бормоча под нос или в полнейшем молчании, укладывали по рюкзакам одежду. В обычно чистой спальне царил хаос: разбросанные рубашки, сбитые простыни, горы барахла, которые оставлять жалко, а с собой забирать глупо.
Кроме меня, тут находилась всего одна девочка. Около угловой постели рыдала в голос Катерина, та самая, которая получила утром выговор. Она встречалась с Денисом, уезжающим парнем, а теперь заверяла, что не найдет себе места и никогда его не забудет.
Ник скривился.
-- Истеричка.
-- Влюбилась, с кем не бывает? -- и, чтобы нечаянно не напомнить о Кристине, перевела тему: -- Носки, три пары.
-- Есть. Что дальше?
Я, поудобнее усевшись на собственные ноги, промотала список.
-- При необходимости: расческа.
-- Забираю, -- фыркнул Ник, засунув ту в боковой кармашек. -- Жадный я, утащу отсюда всё, что найду. Пусть Единство раскошеливается на поступающих, а не пихает им чужие обноски.
-- Как скажешь. Личные предметы -- не более килограмма веса.
Ник оглядел пустую прикроватную тумбочку. Мечте забрать побольше вещей было не суждено сбыться. С личным у нас туго. Не собираем, да и зачем? Память хранить не о ком, милые безделицы остались в детстве; мы или выбросили их, или раздали малышне. У Кристины ничего не попросили (из-за волнения попросту забыли), а Грин отказался от "памятной ерунды", как он её назвал.
-- Дай что-нибудь, -- потребовал Ник и пасмурно оглядел меня с макушки до пяток.
Озадаченная я ощупала карманы брюк, развела руками.
Катерина заливалась слезами. Её возлюбленный не выдержал и, рявкнув, приказал не портить ему настроение. Девушка выбежала из комнаты. Громко хлопнула дверь, ближайшие к ней стекла зазвенели.
