Дженифер чуть не ахнула. Как все-таки он ее понимал!
— Ты точно телепат! — воскликнула она. — По образованию я парикмахер-визажист и обожаю свою профессию. Сейчас вот думаю открыть собственный салон…
Она, несколько смущаясь, принялась рассказывать о своих планах, но Энтони так увлеченно слушал и настолько искренне показывал свою веру в нее, что говорить становилось все легче, а ощущение собственных сил возрастало с каждой минутой.
— У тебя все получится, — заключил Энтони, когда раскрасневшаяся от волнения Дженифер выложила ему все. — Если понадобится какая-то помощь, даже просто дружеский совет или взгляд со стороны, непременно обращайся.
— Спасибо, — пробормотала Дженифер с благодарностью. Ей вспомнился Томас, не проявивший к ее будущему ни капли интереса, и она снова одернула себя, решив, что слишком многим в Томе недовольна.
— Послушай, а… — не вполне уверенным тоном произнес Энтони и замолчал.
— Что? — спросила Дженифер.
— Может, это не очень удобно… У тебя друг, и потом… — Энтони покачал головой и улыбнулся. — Впрочем, ничего особенного я и не собираюсь предлагать. Хотел бы куда-нибудь пригласить тебя на выходные — как хорошую знакомую, бывшую одноклассницу — только и всего. О школьных временах мы ведь так и не поговорили. — Он посерьезнел. — Разумеется, я не настаиваю. Если вы проводите уик-энды с другом, я пойму… Но я не имею в виду ничего такого, поверь, просто был бы рад с тобой пообщаться.
Дженифер ответила улыбкой и взглянула на часы:
— Ой, мне пора.
— Я отвезу тебя, как и обещал. — Энтони жестом попросил счет. — На вокзал?
Дженифер кивнула.
Когда у железнодорожной станции Дженифер поблагодарила Энтони, он дотронулся кончиками пальцев до ее руки. Вполне невинный, ничего не значащий жест, но от этого прикосновения у Дженифер приятно закололо кожу.
— Так как насчет выходных? — спросил он, глядя ей прямо в глаза. — Уделишь мне время?
— Постараюсь, — ответила Дженифер, пытаясь скрыть под шутливым тоном страшную неловкость. — Если не забегаюсь с делами: мне ведь предстоит решить столько вопросов.
— Если что, звони, — убирая руку, сказал Энтони. — Чем смогу, с удовольствием помогу.
— Обязательно, — произнесла Дженифер, сомневаясь, что сможет обратиться к нему за помощью, но всем сердцем благодаря его за услужливость и великодушие.
— Оставь мне на всякий случай свой телефон, — как бы между прочим попросил Энтони.
Дженифер кивнула, достала из сумки ручку и быстро записала свой номер.
О своем приезде Дженифер сообщила Роберте еще утром, как только решила занять у нее денег. Та приняла известие с радостью, но встревожилась, услышав от племянницы, что разговор пойдет серьезный, и встретила гостью вопросом:
— Ответь сразу: ты не больна?
Дженифер переступила порог огромного, оформленного в светлых тонах дома и поцеловала тетку в щеку.
— Нет-нет, не волнуйся, — поспешила успокоить ее Дженифер. — Проблема совсем в другом.
Роберта внимательно изучила лицо племянницы:
— Выглядишь немного усталой. И в то же время… как будто очень даже неплохо.
Дженифер засмеялась.
— Вот и отлично. Ну что, так и будешь держать меня в дверях? Или все же пригласишь в гостиную? — шутливо проворчала она.
Дженифер выложила тете все как есть: рассказала и о бесконечных придирках Уолтона, и о тоске по любимой работе. Когда же перешла к идее начать собственное дело, Роберта хлопнула в ладоши.
— Вот-вот, — воодушевленно произнесла она. — Я только недавно о тебе размышляла и вдруг задалась вопросом: а почему бы нашей Дженни не открыть салон? Ты ведь упорная, самостоятельная, решительная.
«Неужели?» Дженифер удивленно глянула на Роберту.
Та, будто прочитав ее мысли, закивала:
— Да-да, моя дорогая! Ты именно такая. Посмотри на Ванессу Девице двадцать три года, а она по сей день живет за счет папочки и не думает о самостоятельности. А Оливер? Постоянно ввязывается в сомнительные истории, родителям не радость приносит, а одну головную боль. Ты же совсем другое дело!
Дженифер повела плечом. На своих родных — старшего брата Оливера и младшую сестру Ванессу — она никогда не равнялась, не понимая их несерьезного отношения к жизни, а отчасти даже жалея. Тем не менее и себя не считала такой уж самостоятельной и решительной. Весной ей исполнилось двадцать восемь, а твердой почвы под ногами до сих пор не было.
