Постепенно воздушная схватка переместилась на нашу сторону. Под нами была своя земля, за нашим боем наблюдали советские солдаты.
Понеся большие потери, вражеские летчики стали выходить из боя, а проще сказать – удирать. Я обратил внимание, что командир нашего полка ястребом кинулся сверху и сбоку на отставший «мессершмитт». «Есть!»-подумалось мне. Но Федор Телегин, не открывая огня, проскользнул под самым носом немца, пересек ему курс. Я ожидал, что такая лихость не сойдет Телегину с рук,- немец в два счета влепит ему очередь в бок. Но немец молчал. А Федор заходил для новой атаки, готовясь ринуться сверху.
Тут только меня осенила счастливая догадка. Я понял, что немец, увлекшись в бою, расстрелял весь боезапас и сейчас был безвреден, как теленок. На таран, как мы знали, немцы не способны.
В стороне другие наши летчики окружили еще один «мессершмитт». Отбившись от своей стаи, фашистские стервятники чувствовали себя неуютно.
– Ребята, в клещи!- слышалась команда командира полка.- Не стрелять!
Для нескольких опытных летчиков не составляет никакого труда «взять в клещи» лишенный огня самолет. «Мессершмитты» помыкались, но, видя, что вырваться и уйти не удастся, смирились и приняли наши условия. Обозначая им путь длинными очередями трассирующих пуль, мы повели их на свой аэродром.
Первым на посадку пошел Телегин. Он сделал понятный любому летчику знак: следуй за мной. Немцы, убедившись, что в воздухе осталось солидное прикрытие конвоиров, убрали газ и пошли вниз.
Сверху нам видно было, как запылили, запрыгали «мессершмитты». Остановились. К ним, размахивая руками, бежали удивленные бойцы аэродромной охраны, свободные от работы летчики и технари.
Едва успев приземлиться, все мы, участники только что закончившейся охоты, бросились к захваченным самолетам. Кое-кто не отстегнул даже парашюта. Немецких летчиков уже выволокли из кабин, и они испуганно стояли поодаль. На их лицах был написан смертельный испуг.
Напичканные геббельсовской пропагандой, они ожидали немедленной и кровавой расправы. Но нашим летчикам меньше всего дела было до пленных. Все сгрудились у захваченных машин. Мы часто дрались с «мессершмиттами» в небе, а вот такого близкого, мирного «знакомства» еще не было. Летчики заглядывали в кабину, интересовались системой управления. Обмениваясь впечатлениями, говорили все разом. Федор Телегин, не принимая участия в общем оживлении, раздумчиво похаживал у хвоста захваченного «мессершмитта», время от времени трогал рукой металлические плоскости. Как он потом рассказывал, именно в этот момент в его голове созрел дерзкий замысел: один из трофеев он решил приспособить для разведки.
В самом деле, в простом замысле нашего командира полка крылись большие возможности. Кто из немцев обратит внимание на одинокий истребитель с фашистскими опознавательными знаками? Никто. А если и обратит, то подумает – свой. Мало ли зачем может летать назойливо кружащий над самыми позициями «мессершмитт»!
На следующий день Федор сам вылетел на трофейном «мессершмитте».
– Может, прикрытие какое-нибудь организовать?- предложил ему Володя Пешков.
Не только Володя, но и все мы с опаской отнеслись в первый раз к полету командира полка. Отпускать его одного было боязно.
На предложение Пешкова командир только рассмеялся.
– Ты мне еще почетную охрану организуй! Хороша разведка!
Он был прав, но все равно на душе у нас было неспокойно.
К тому времени, когда Телегин должен был вернуться на аэродром, на поле высыпали все. Мы прислушивались, не застрекочут ли в небе пулеметы. Но нет, все было тихо. И вот, когда нервы были напряжены до предела, из-за кромки леса, низко над землей, вынырнул черный «мессершмитт». Несколько мгновений мы еще сомневались: а свой ли? Но вот «мессершмитт» четким скупым маневром зашел на посадку, и мы узнали «почерк» своего командира полка.
Первый вылет прошел вполне благополучно.
Не раз и не два вылетал в последующие дни на трофейном самолете Федор Телегин во вражеский тыл. Расчет его оправдался полностью. Немцы не обращали на «мессершмитт» никакого внимания. В то время много немецких летчиков вылетало на так называемую свободную охоту. За свободного охотника принимали они и Федора Телегина.
