Выбрались на открытое место. Решили передохнуть.
Арминек уселся на валежину, подбадривает:
— Вот так, Толай. Терпи. По правде сказать, был бы я один, давно бы до Улгенника дошел.
Пусть поважничает.
— Арминек, а что мы будем делать с небесным огнем?
— Э-э… Если я добуду огонь… У-у, тогда кое-кому со мной будет трудно разговаривать. Вернемся в аал, и сразу к Постай ууча. Я ей так скажу: «Вот вам небесный огонь, за которым Нартас ага ходил. Пусть три года горит в вашем очаге. А дровами я помогу…»
Он пересел с валежины на траву, потом улегся на спину, закинул ногу на ногу, продолжая фантазировать:
— И себе немного огня оставлю…
— И через три года любые твои желания исполнятся,- не выдержав, подсказываю я.
Размечтались оба и решили в конце концов раздать огонь всем, кроме Хуруна Ивановича и Ачиса. Даже для школы и соседнего аала не пожалели огня.
— Ну, хватит болтать,- поднялся Арминек.- Пора в путь. Надо укорачивать его.
И снова — густой темный чыс, сквозь который даже солнечные лучи не пробиваются. Продрались в низинку, круглую, словно чугунный казан. Ухабы, кочки, колючие кустарники…
Арминек ломится через заросли и приговаривает:
— Будь спокоен, друг! (Первый раз меня другом назвал!) Арминек не заблудится. Разве это тайга? Это палисадничек.
Чего он задается? Чего себя возвеличивает? Один раз с отцом за черемшой съездил, и уже всю тайгу насквозь знает! Подумаешь, я тоже в тайге был. Тоже с отцом. Прошлой осенью. Отец и еще несколько охотников из нашего аала по первому снегу отправились белковать. Я их до охотничьего стойбища проводил и обратно коней увел.
— Где же твой Улгенник? — спрашиваю.
— Найдем! — обнадеживает Арминек.- Я таежник.
— Да уж, похожи мы с тобой на таежников, как кукушка на ястреба… Не заблудились?
Арминек только хмыкнул. Разве он признается?
Еще с час пробирались сквозь чащобу. Очутились на невысоком перевале. Никакой это не Улгенник. Конечно, заблудились.
И в самом дремучем лесу много небольших полянок. На одной такой остановились перевести дух. Сюда совсем недавно заглядывало и грело солнце — трава еще теплая.
Огляделись. Заметили впереди низинку, а на ней родничок. Прозрачный, будто стеклянный. Дно устлано чистыми-чистыми гальками, словно их начистили зубной пастой.
Арминек достал из мешка котелок, зачерпнул воды. Я развел небольшой костерок. Только теперь почувствовал, что очень хочется есть.
Повесили котелок над огнем, стали ждать, когда вскипит чай. Пока что можно было забраться на дерево — посмотреть, куда же девался Улгенник. Бросили жребий: лезть выпало мне. Выбрал я старый, посиневший от долгих лет кедр. Ветки у него начинались чуть не от земли — лазистый. Почти до самой вершины добрался.
— Ну, что видно? — кричит снизу Арминек.
Отсюда он кажется не больше игрушечного пластмассового солдатика.
— Ой, какой ты маленький!
— Ты зачем лез? На меня глядеть? — ругается Арминек.- Улгенник видно?
— Ничего не видать, кроме деревьев.
— Значит, на другой кедр надо было. Ладно, спускайся. Чай готов.
Съели по лепешке. Попили чайку, заваренного смородиновыми листьями.
— Спешить надо, Толай,- не дал отдохнуть Арминек.- Скоро вечер. Нам надо обязательно дойти до Улгенника. Он где-то здесь, близко. Сейчас мы его найдем…
Пошел напрямик. Я за ним. По сторонам глядеть неохота — глаза устали от мелькания деревьев. В голове одна мысль: «Заблудились… Конечно, заблудились. Сами виноваты. Ни черта мы не знаем тайгу. Нечего было соваться…»
А друг мой, как ни в чем не бывало, шагает и насвистывает, будто все в порядке и он ни о чем не беспокоится.
Невысокий взгорок обступили молодые кедры. Их так много, и растут они так плотно, словно конопля на заброшенной пашне. Земля под ними покрыта толстым слоем сопревших шишек, пахнущих смолой, отчего и без того крепкий таежный воздух становится еще гуще.
Мы топтались на этом взгорке, совались то в одну сторону, то в другую. Куда теперь?
— Что это? — показал Арминек на какой-то большой предмет, прислоненный к стволу кедра и похожий на громадный молоток, сделанный из целого дерева.
— А-а,- смог и я утереть нос другу.- Это нохы, колот, которым бьют по кедрам, чтобы шишки падали.
