Александр обернулся и устремил на него необычно сосредоточенный взгляд, как в те минуты, когда готовился поделиться какой-то тайной. Понизив голос – излишняя предосторожность в таком шуме, – он сказал:
– Я никогда не смогу поступать иначе. Я это знаю, я это почувствовал, это – откровение бога. Поэтому я…
Тяжелое судорожное дыхание, перемежаемое всхлипами, заставило их оглянуться. Молодая фракийка выскочила из-за бастиона и, не разбирая дороги, метнулась на гребень ворот. До земли было около тридцати футов. Когда ноги девушки коснулись каменной кладки, Александр запрыгнул следом за ней на парапет и ухватил ее за руку. Фракийка взвизгнула и вцепилась в него свободной рукой. Гефестион попытался оттащить ее в сторону. Загнанно взглянув в лицо Александру, женщина внезапно извернулась и бросилась ниц, обхватив ноги царского сына.
– Встань, мы не причиним тебе вреда. – Александр выучился фракийскому от Ламбара и говорил на нем свободно. – Не бойся, встань. Идем.
Фракийка тяжело перевела дыхание и, прижимаясь лицом к его обнаженным ногам, разразилась потоком сдавленных, еле внятных слов.
– Встань, – повторил Александр. – Мы не будем…
Он запнулся, не находя нужного слова. Гефестион подкрепил его обещание жестом, известным всем, и яростно затряс головой.
Фракийка приподнялась и села на корточки, раскачиваясь и плача. У нее были рыжие спутанные волосы; платье из грубой, непрочесанной шерсти разорвано на плече и спереди забрызгано кровью, под набухшей грудью виднелись пятна пролившегося молока. Она рвала на себе волосы и выла. Внезапно женщина замерла, вскочила на ноги и отступила к караулке, прижавшись к стене за спиной Александра. Послышались чьи-то шаги; раздался хриплый задыхающийся голос:
– Я тебя видел, сука! Выходи! Я тебя видел.
Появился Кассандр. Его лицо было пунцовым, веснушчатый лоб покрыт крупными каплями пота. Он ворвался, ничего не видя перед собой, и остановился как вкопанный.
Выкрикивая проклятия, угрозы и жалобы, которые невозможно было разобрать, девушка подбежала к Александру и ухватила его сзади за пояс, прикрываясь македонцем, как щитом. Горячее дыхание фракийки жгло ему ухо, влажный жар ее тела проникал, казалось, сквозь доспехи. Александр чуть не задохнулся от зловония грязного тела, волос, крови, молока, от резкого запаха самки. Стараясь разнять ее руки, он смотрел на Кассандра с непониманием и отвращением.
– Она моя, – выдохнул Кассандр, изнывая от желания и с трудом находя слова. – Ты ее не хочешь. Она моя.
– Нет, – сказал Александр. – Я обещал ей защиту.
– Она моя. – Уставившись прямо на женщину, Кассандр произнес это не терпящим возражения тоном.
Александр окинул его взглядом, задержавшись на льняной юбке, торчавшей из-под панциря. С нескрываемым отвращением он произнес:
– Нет.
– Я уже схватил фракийку, – настаивал Кассандр. – Но она вырвалась. – Одну сторону его лица сплошь покрывали кровоточащие царапины.
– Значит, ты ее потерял, – сказал Александр. – А я нашел. Уходи.
Кассандр вспомнил предостережения своего отца. Он понизил голос:
– Ты не имеешь права вмешиваться. Ты мальчишка. Ты ничего в этом не понимаешь.
– Не смей называть его мальчишкой! – яростно проговорил Гефестион. – Александр сражался лучше тебя. Спроси у мужчин.
Кассандр, который, без конца путаясь, прорубал себе путь сквозь хаос сражения – сбитый с толку, изнуренный, непрестанно терзаемый страхом, – с ненавистью вспомнил вдохновенного свыше юного героя, летящего над битвой, яркого, блистающего, словно язык пламени. Женщина, решив, что бранятся из-за нее, вновь что-то забормотала на фракийском. Перебивая ее, Кассандр крикнул:
– За ним присматривали! Какую бы глупость он ни затеял, воины были вынуждены следовать за ним! Он сын царя. Если верить молве.
Обезумев от гнева, глядя только на Гефестиона, Кассандр не успел защититься от молниеносного прыжка Александра. Царевич вцепился обидчику в горло. Потеряв равновесие, Кассандр упал навзничь. Он молотил кулаками и извивался; Александр, намереваясь задушить Кассандра, не замечал града сыпавшихся на него ударов. Гефестион застыл на месте, не смея вмешаться. Что-то пронеслось мимо него.
