Небесное пламя. Персидский мальчик. Погребальные игры - страница 199

Глава эскорта отдал приказ. Царь Филипп, покачиваясь на своем позолоченном ложе, исчез из виду. Из священного виноградника несколько солдат принесли на куске плетня Павсания, прикрытого разодранным плащом; кровь капала сквозь раскрашенные прутья. Тело следовало показать народу.

– Приготовьте крест, – приказал Александр.

Шум стих до беспокойного бормотания и смешался с гулом водопадов Эгии. Вознося над ними свой могущественный неземной крик, в небо взмыл золотой орел. В его когтях извивалась змея, схваченная им на скалах. Люди подняли головы, тщетно ожидая, что змея извернется и нанесет смертельный укус. Александр, уловив шум, настойчиво следил за орлом, ожидая исхода схватки. Но, продолжая бороться, двое вечных противников растворились в безоблачном небе, над вершинами гор, сначала превратившись в пятнышко, потом – совсем исчезнув.

– Здесь все кончено, – сказал Александр, отдавая приказ возвращаться.

Когда они достигли крепостного вала, с которого видна была равнина Пеллы, молодое солнце нового летнего дня, поднявшееся из-за моря на востоке, широко разлило над ними свое сияние.

Чтобы люди не подумали, будто я – раб без роду и племени, проданный отцом-крестьянином с торгов в засушливый год, скажу сразу: корни нашей семьи уходят в далекое и славное прошлое. Отцом моим был Артембар, сын Аракса, и в жилах моих предков, издавна живших в Пасаргадах, текла древняя царская кровь – кровь великого Кира[73]. Трое моих сородичей сражались за него, помогая царю возвысить персов над мидянами. Наше поместье в холмах к востоку от Суз[74] принадлежало восьми поколениям моих предков, и мне было лишь десять лет, когда не по своей воле я покинул его, но уже тогда я начинал постигать воинское искусство нашего рода, который, увы, на мне обрывается.

Крепостной холм, истертый непогодой до складывавших его камней, был ровесником нашей семьи. Сторожевую башню древние строители врезали прямо в утес. Оттуда мы с отцом любовались, бывало, рекой, стремительно бегущей по зеленым равнинам к Сузам, городу лилий. Он указывал мне на сияющий дворец, окруженный широкой террасой, и обещал представить самому царю, как только мне исполнится шестнадцать.

То было во дни царя Оха. Мы благополучно пережили его правление, хоть и был он великим убийцей. Смерть же настигла моего отца оттого, что он остался верен юному сыну царя, Арсу, в борьбе его с визирем Багоасом.

Я был тогда мал, а посему мог бы и не помнить той давней истории, если бы визирь не носил мое собственное имя. В Персии такое не редкость, но, будучи единственным и любимым сыном, я вострил уши всякий раз, когда с удивлением слышал, как мое имя произносят с шипением ненависти.

Владельцы окрестных поместий и придворные владыки, которых мы, как правило, видели не чаще пары раз в году, время от времени проезжали горными дорогами. Наше укрепленное поселение лежало в стороне от их пути, но было удобным местом для встреч. Я любил глядеть на этих великолепных людей, восседавших на высоких конях, и предвкушать грядущие события – опасности я не чуял, ибо никто из них не внушал мне страха. Порой они приносили жертвы у алтаря Огня; приезжал к нам и маг – жилистый старец, любивший карабкаться по окрестным скалам, подобно следующему за козами пастуху, убивая змей и скорпионов. Мне нравилось смотреть на языки пламени, на их отражения в полированных эфесах мечей, в золотых бляхах и богато украшенных шлемах. И думалось мне, так всегда и будет, пока я не присоединюсь к этим могучим воинам уже в качестве мужчины.

Вознеся молитву, они вместе выпивали священный напиток, после чего заводили разговоры о воинской чести.

В этом вопросе я был сведущ. Едва я достиг пятилетнего возраста, меня забрали от воспитывавших меня женщин, дабы обучить верховой езде, метанию из пращи и ненависти ко лжи. Дух многомудрого бога[75] питал светлый огонь. Во мраке лжи таилось безверие.

Недавно умер царь Ох. Мало кто скорбел бы о нем, угасни царь от болезни, но поговаривали, что причина смерти царя – не болезнь, а снадобье. Багоас был высшим властителем государства, уже многие годы правившим наравне с самим царем, а молодой Арс лишь недавно женился, достигнув совершеннолетия. Ох же, имея выросшего сына и многочисленных внуков, начал понемногу урезать власть Багоаса. И умер, когда скорое падение визиря стало казаться очевидным и неминуемым.