Через короткое время Фрэнка вызвали в зал.
– Мы не можем обвинить вас в убийстве, хотя вы и способствовали этому, сбежав на спасательной капсуле и оставив напарника без дополнительных ресурсов кислорода, пищи и воды, – сказал командир базы, – но мы обвиняем вас в лжесвидетельстве и в том, что вы бросили в беде товарища. А это самые большие преступления для нас, звездолетчиков, к числу которых вы недавно относились. И вы прекрасно знаете это.
Приговор трибунала все присутствующие выслушали стоя. Единогласным решением его участников Фрэнка навсегда отстранили от полетов и лишили права пользоваться свидетельством космолетчика.
Трибунал был закрытым, но дело, рассматриваемое на нем, было настолько редким, что правда об истинной роли Фрэнка Сторма в событиях на далеком астероиде скоро выплыла наружу, и о ней узнали все. И тогда для него начался сущий ад. Общество объявило Фрэнку негласный бойкот, хотя никто не говорил об этом вслух. С тех пор он сменил много мест работы. Его увольняли сразу же, как только кто-либо узнавал его в лицо. И все чаще он вообще не мог найти работу. Ему отказывали под любым предлогом. Отказывали всюду, куда он только ни обращался. Он перебивался случайными заработками на неквалифицированной работе. Постепенно стал нелюдим. А однажды он нашел способ ухода из этого мира с помощью крепких напитков. И с тех пор они стали непременной частью его жизни.
А проклятая память неотступно снова и снова возвращала его в тот далекий день.
3
– Бог мой! – внезапно донесся возглас до ушей бортинженера Фрэнка Сторма, находившегося в шлюзовой камере «Улисса», исследовательского двухместного корабля космического патруля. Кричал Эдвард Шеннон, командир корабля, находившийся в это время снаружи и только что закончивший ремонт локатора системы противометеоритной защиты. Он уже должен был возвращаться обратно в шлюзовую камеру, и Фрэнк уже собрался было поблагодарить за помощь консультирующих специалистов, с которыми он держал связь, и затем отключиться, как вдруг Эдвард закричал. Это не был крик ужаса, скорее, удивления.
Сильный толчок, последовавший вслед за возгласом, был знаком Фрэнку. Обычно так отражался на корпусе «Улисса» старт спасательной капсулы, которую они не раз запускали с борта согласно регламенту для проверки работоспособности. Таких капсул на корабле было две. Толчок же последовал один. Однако не успел Фрэнк удивиться этим обстоятельствам, как вслед за толчком последовал страшный скрежет, который был отчетливо слышен даже через сильно разреженный воздух шлюзовой камеры, а затем сильнейший удар сбил Фрэнка с ног. Он покатился по полу, врезался в какую-то стойку и потерял сознание.
Очнувшись, он почувствовал солоноватую струйку крови на губах и тяжесть, придававшую его ноги. Вокруг было темно, он ничего не видел, и, к тому же, сильно болело ушибленное плечо. Фрэнк ощупал вокруг руками. Он лежал на твердой поверхности. Вокруг было полно обломков. Он попробовал пошевелить ногами. Переломов не было, но двигать ими не получилось из-за чего-то тяжелого, лежащего на них.
– Фрэнк, ты жив? – раздался в наушниках скафандра голос Эдварда.
– Пока жив, – ответил он, – вот только встать не могу, придавило чем-то.
– Потерпи немного, я сейчас, – голос Эдварда был деловым, в нем не было ни капельки страха или сомнения.
Через короткое время тяжесть с ног исчезла, и Эдвард вытащил его из-под обломков. Фрэнк сел и осмотрелся. Все вокруг было залито светом аварийной переноски. Тяжестью, придавливающей его ноги, был большой обломок двигателя «Улисса», который Эдвард приподнял с помощью домкрата. Вокруг были разбросаны обломки их корабля. А поодаль возвышались какие-то знакомые очертания, в которых, немного напрягшись, Фрэнк узнал жилой модуль.
– Жилой модуль, кажется, уцелел, – донеслось до его слуха, – это обнадеживает. Во всяком случае, некоторое количество кислорода, пищи и воды у нас есть.
Фрэнк поднялся на ноги, сделал было шаг и чуть не упал, споткнувшись о торчащий камень. Камень? Здесь, в «мертвом» космосе? И под ногами? Этого не может быть! Он включил рефлектор, укрепленный на шлеме, и в его свете увидел уходящий далеко во тьму горный пейзаж.
