Фрэнку удалось уговорить Эдварда начать исследовать астероид, на котором они вдвоем оказались волей судьбы. И затем бродил по невысоким, но, как правило, остроконечным холмам, опускался в глубокие расселины, внимательно рассматривая их дно. Он всюду что-то искал, надеясь на удачу. И в один прекрасный момент в тени крутой скалы он обнаружил то, что было предметом его поисков.
Фрэнк запомнил ощущение, которое возникло у него за мгновение до катастрофы – ощущение старта спасательной капсулы. Он знал, что в случае опасности капсулы выходят автоматически, одна за другой, и повисают рядом с ракетой. Две капсулы было на «Улиссе», по одной на каждого астронавта. Но лишь одна из них успела выйти. И Фрэнк на астероиде целенаправленно искал и нашел ее.
Ему пришлось даже присесть, сдерживая дрожь в коленках, когда в тени он обнаружил длинное тело спасательной капсулы. Она была абсолютно целой, без единой царапины. Что делать дальше, Фрэнк тысячи раз уже проработал про себя за истекший месяц. Не раздумывая, он открыл люк, влез в маленькую шлюзовую камеру и задраил его за собой. Зашипел воздух, нагнетаемый в камеру, затем открылся люк внутрь капсулы. Еле сдерживая себя от нетерпения, Фрэнк проверил механизмы капсулы и кабину для анабиоза. Все было в идеальном состоянии. И тогда, уверенно устроившись в кресле пилота, он ввел в вычислитель данные для расчета направления полета с дальнейшим поддержанием жизнеобеспечения капсулы и кабины для анабиоза в автоматическом режиме. Через несколько часов вычислитель вывел результат на экран. Согласно ему, для одного человека, находящегося в анабиозе, ресурсов должно было хватить года на три. Срок вполне большой, чтобы в течение этого времени капсула была замечена с какого-нибудь звездолета. Пока вычислитель работал над заданием, Фрэнк большим куском скалы выбил приборы объективного контроля и выкинул их наружу. Механические повреждения от разрушившихся конструкций – так будет проще объяснить их отсутствие на борту. Вместе с этим для правдоподобности пришлось разрушить какую-то переборку и разбить несколько малозначительных датчиков.
– Фрэнк, почему ты молчишь? Что случилось? – раздался у него в наушниках встревоженный голос Эдварда.
И тогда Фрэнк, криво усмехнувшись, выключил тумблер связи. А еще через несколько секунд в десятке километров от замершего на месте Эдварда, опираясь на огненный столб, поднялась небольшая ракета и скрылась в космических глубинах, оставив его одного.
А Фрэнк, сняв скафандр и настроив радиопередатчик капсулы для работы на аварийной волне, лег в ложе анабиоза. Прозрачная крышка медленно задвинулась и тихо загудел насос, подавая под нее необходимые компоненты.
С тех пор прошло долгих десять лет…
4
Эдвард Шеннон, командир «Улисса», был среди тех редких людей, которых многие называли «славный малый». Не лишенный здравого честолюбия (в этом выражении упор нужно делать на слове «здравого»), он никогда не лез вверх по головам, не рвался к власти, умел подчиняться, но при случае мог отстоять свою точку зрения. Был чрезвычайно общительным. У него было много друзей. Не будучи стеснен в средствах (родители его были люди небедные), он еще в студенческие годы мог устроить вечеринку за свой счет или ссудить кого-либо из друзей деньгами. Однако в разумных пределах. Далее, будучи на службе, проявлял твердый командирский характер, наблюдательность и аналитический склад ума, что делало его заметным в службе межзвездного патруля.
Еще со школьной скамьи Фрэнк Сторм подкупил его своей целеустремленностью. Они познакомились случайно, в школьной библиотеке, оба заказав одну и ту же редкую книгу, касающуюся межзвездной навигации (оказалось, что они оба помешаны на космосе), которой, естественно, в школьной библиотеке не могло быть, но библиотекарь могла помочь раздобыть ее через свои старые связи. Эдвард был на год старше Фрэнка. И с тех пор почти десять лет он негласно шествовал над ним. Черная кошка чуть не пробежала между ними лишь однажды, когда они познакомились с Эйлин Моур, дочерью ректора академии космофлота. Однако она довольно быстро стала отдавать предпочтение Эдварду, хотя Фрэнк, хоть и понял бесперспективность своих притязаний на нее, еще продолжал настойчиво навязывать ей свое общество.
