Внезапно Джет разжал объятия, и отвергнутое тело молодой женщины беспомощно поникло. Все внутри нее похолодело. Она не знала, куда смотреть, что сказать. Отчаяние ее не знало границ. Собственное легкомыслие бросило ее в объятия этого человека. Она даже не постаралась отстраниться или остановить его. Как давно мечтала она о таком поцелуе, сколько лет его ждала, и вот несколько мгновений страсти все погубили.
Он отец Мэтью. Как она могла забыть об этом!
— Но я люблю Мэтью, — прошептала Лисса с закрытыми глазами. Опущенные ресницы придавали ее лицу выражение трогательной беззащитности. Какое-то мгновение она еще ощущала на щеке его горячее дыхание, затем Джет отодвинулся. — Зачем вы это сделали?
— Этот поцелуй доказывает, что вы не любите Мэтью. — Голос Арнольда-старшего звучал жестко и непреклонно, и молодая женщина задохнулась от безысходности, признавая свое поражение. Выходит, он просто испытывал ее, поцеловал ее нарочно! — Я не желаю, чтобы мой сын женился на распутной кокетке, на расчетливой приспособленке и авантюристке, — продолжал Джет. Руки его, ставшие вдруг безжалостными, стиснули ее запястья, словно клещи. — Кем вы, собственно, и являетесь. Мэтью — завидная партия, верно? Холлоу-хаус, сотни акров земли в Суссексе… а в будущем он еще и унаследует мой бизнес. Это вам не муниципальная квартирка, а?
Лисса была сокрушена, унижена, втоптана в грязь.
— Не смейте так говорить, — начала она, напрягшись от волнения, собирая жалкие остатки гордости. А может, притвориться, будто в полусне она перепутала его и Мэтью. Нет, столь вопиющей лжи он ни за что не поверит. Джет — это Джет и никто иной. Да и поцелуи тоже разные. Мэтью целовал ее слишком деликатно, с мальчишеским энтузиазмом, но не со знанием дела. Джет же — настоящий мужчина, дерзкий, требовательный, однако на удивление нежный, и нежность его одновременно властная и чарующая.
Лисса застонала, прижимая кулаки ко лбу.
— Ох, Джет, зачем вы это сделали? Какой же вы негодяй! Вы ничего не понимаете! Почему вы не оставили меня в покое? Я этого не хотела.
— Да неужели? А мне показалось, что я отлично все понимаю. — Джет откровенно насмехался над своей жертвой. Он опустил рукава и вставил золотые запонки, словно давая понять, что возвращается к нормам поведения, принятым в цивилизованном обществе. — Вы, похоже, совсем не прочь были разделить мои пылкие чувства. Или я ошибся? Или именно так вы обычно и отшиваете мужчин?
— Уже не знаю, — проговорила Лисса убито, отказавшись от борьбы, словно укрощенная твердой рукой кобылица. — Не нужно было этого допускать, и я очень раскаиваюсь. И вовсе я не расчетливая авантюристка. Я хочу выйти замуж за Мэтью в силу разумных, веских причин… — Лисса не смогла пояснить каких, потому что чувство, внезапно возникшее к этому человеку, буквально выбило у нее почву из-под ног. Теперь молодая женщина ни в чем уже не была уверена. — Ничего подобного прежде не случалось. Все эти годы, со времени гибели отца Бетани, у меня не было никого, пока я не повстречала Мэтью. Я нигде не бывала, не встречалась с мужчинами, даже по сторонам не глядела.
— И вы ждете, что я вам поверю?! — взорвался Джет. — Это при вашей-то внешности — ни дать ни взять принцесса из волшебной сказки! Да все мужчины вашего дома, в ком осталась хоть капля горячей крови, должны были штабелями ложиться у вашей двери!
— Да как вы смеете! — вознегодовала Лисса, отбрасывая назад спутанные волосы. — Если бы не болезнь Бетани, если бы не гроза, если бы я знала, в какой части этого чертова Суссекса нахожусь, я бы сей же миг отправилась домой. Это не гостеприимство, это допрос с пристрастием, это суд инквизиции! Может быть, меня выведут из дома и утопят в деревенском пруду?
Джет коротко и зло рассмеялся.
— Вы этого хотите? Кровь понадобилось остудить? — Вид у Арнольда-старшего был достаточно безумный: того и гляди плеснет ей в лицо из стакана. — Вы меня и впрямь околдовали, чертова ведьма! Полагаю, что и Мэтью пал жертвою ваших чар.
— Мэтью отлично знает, что делает.
— Но знает ли он вас? Это совсем другое дело.
— Я иду спать и надеюсь, что утром вас уже не застану, — проговорила Лисса, поднимаясь на ноги. Ее шатало. — Заранее прошу прощения, если общение между нами ограничится с моей стороны вежливым «здравствуйте». Не думаю, что мне захочется с вами разговаривать.
