– Кла-а-д, – все горше рыдал ребенок. – Клад закапывать, с девочками. Аа-оо-уу, – размазывала она слезы.
– Какой клад? – удивилась Аля.
– Мы туда драгоценности кладем и закапываем с девочками, – деловито сообщила Янка и перестала рыдать. Она моментально уловила изменения в мамином голосе и поняла, что та почти не сердится и штрафные санкции – то есть отъем банок, – производить не будет. – А потом выкапываем.
– Янка! – внушительно сказала Аля и высыпала на ладонь содержимое банки – несколько бисеринок, две пуговицы и маленького пупса. – Ну почему ты просто не попросила несколько банок?
– Да-а, – пожаловалась Янка, – Я у Броньки попросила, так он сказал, что всех моих Кенчиков заберет.
Кенчики, многочисленные мужья Барби, были предметом особой Янкиной заботы, так как она иногда устраивала среди них конкурсы красоты. Победитель должен был жениться на Барби, но таковой никогда не определялся, так как даже близко не подходил длинноногой красавице ни по каким параметрам. Поэтому играть Янка предпочитала с симпатичным толстеньким тряпичным морячком из английской серии «Дети, найденные в капусте». Он был смешной, добродушный и мягкий, его можно было обнимать и баюкать. Но Кенчики были выстроены на полке по ранжиру и ждали конкурса красоты. Янка время от времени строго окидывала их взглядом, но не расставалась с морячком.
– Ладно, – решила Аля. – Давай эти баночки оставим, но остальные отдадим, ладно?
Янка горестно молчала.
– Яна!
Некоторое время они шли молча. Янка обиженно сопела носом.
– Стоит серенький забор! – провозгласила она, с чувством повернувшись к строительному забору.
– Ничем не примечательный. – пожала плечами Аля.
– Стоит серенький забор,
Ничем не примечательный, – согласилась Янка.
И никто того не знает,
Что он – замечательный! – продолжила она, немного подумав.
Я шепну ему секрет
В серенькое ушко,
Будет он его хранить,
Лучше, чем подружка!
Он послушает меня, не перебивая,
Не качая головой и не обвиняя, – с чувством продекламировала она.
Аля обалдело смотрела на дочь.
– Яночка, осторожно спросила она. – Это ты сейчас какое стихотворение прочитала? С кем учила?
– Какое стихотворение? – удивилась дочь.
– Ну вот… про серенький забор.
– А! Это и не стихотворение вовсе. Это я так плачу.
Янка немного постояла, покачала головой, и они пошли дальше.
Ближе к вечеру Костя не спеша спустился во двор и направился к мусорным бакам, помахивая прозрачным пакетом с мусором. В нем ясно было видно множество жестяных банок из-под напитков.
Во дворе возле газона, который, по счастью, находился в двух шагах от мусорных баков, стоял Саша, который был поглощен разговором с Валерием Павловичем.
– А здесь мы посадим кусты крыжовника, – разводил он руками.
На небольшом свободном пространстве перед мусорным баками, в совершенно антисанитарных условиях, гоняли мяч Бронька с Владиком. Не глядя на них, Костя прошествовал к бакам и бросил пакет в тот из них, в который был почти пуст. Он рассчитывал на то, что вытащить этот пакет будет непросто, так как до дна бака было невозможно дотянуться руками и предполагаемому похитителю мусора придется повозиться. За это время они смогут его как следует рассмотреть. Однако ничего не происходило. Никто не бросился в бак, как предполагал Владик, и не кинулся наутек месте с пакетом. Костя ушел в подъезд, чтобы не мозолить глаза, и встал на площадке второго этажа у раскрытого окна, чтобы вести наблюдение и дать знак стоящему к нему лицом Саше, если он кого-то узнает. Саша с Валерием Павловичем продолжали обсуждать предполагаемое озеленение газона.
– А вот здесь мы посадим кусты крыжовника, – в очередной раз разводил руками Саша, с остервенением глядя на Валерия Павловича.
– Гм. Ну да, – солидно кивал тот головой, совершенно не подкидывая Саше никаких тем для продолжения разговора.
Броня же с Владиком наоборот разыгрались всерьез, гоняя мяч, и перемещались все дальше от баков. Из ближайшего к бакам подъезда вышла толстая тетка с двумя ведрами мусора, в котором без всяких пакетов были навалены, судя по запаху, несколько дней назад, картофельные очистки, рыбьи хребты и прочая вонючая гадость. Она подходила как раз к тому самому баку, и, когда стало ясно, что всю отвратительную гору мусора она собирается вывалить на Костины банки, из черной машины, стоящей в пяти метрах от баков, выскочил какой-то сухощавый человек. Он торопливо подскочил к баку, опередив тетку, и бросил в него смятую пачку сигарет. Потом, оттолкнув тетку локтем, он пробормотал что-то и наклонился над мусором.
