Помещение было разделено надвое прозрачной стеной из акрила, на которой виднелось выгравированное изображение географической карты центральной части России. Когда еще не было продвинутых мониторов, на которых офицер, принимающий решения, мог бы видеть любую нужную ему информацию, эта прозрачная стена, называемая планшетом, была необходима. Собственно, она и заменяла монитор.
Радисты, по одну сторону планшета, получали данные с радарных станций телеграфным методом, в виде планарных или полярных координат, а солдаты-планшетисты специальными карандашами отмечали на карте проекции целей, их траектории, параметры скорости и высоты. По другую сторону от планшета сидели офицеры, принимающие оперативные решения. Демонтировать зал не стали, даже мебель оставили. Может, на всякий случай, может, просто время и силы никто не хотел тратить попусту.
— Что-то вы неважно выглядите, товарищ полковник, — произнес Еремеенко, оседлав один из стульев в комнате радистов.
— Ночка выдалась непростая, — пробурчал Бражников и присел на край стола. — Брата жены встречал. Принесла его нелегкая на ночь глядя. Посидели чутка. Ладно, это все не важно. Ты с молодыми закончил, как обещал? Справятся без тебя?
— Да, их сколько ни учи, умнее, конечно, не станут, — невесело фыркнув, ответил Еремеенко. — Бандерлоги они и есть бандерлоги. Но рубильник от причинного места отличают, это я вам гарантирую. Хотя один сегодня умудрился предохранитель жопой раздавить.
— Ты себя молодым вспомни, — отмахнулся Бражников. — Зачеты, вводные, практику сдали?
— Куда они денутся? Сдали, конечно. Ребята расторопные, не дебилы, а остальное — дело опыта и навыка.
— Может быть, останешься еще на сутки? — напрямую спросил Бражников. — Сегодня очень важный день.
— Да вы что, товарищ полковник? — Дембель покачал головой. — Я и так на сутки больше нашего уговора остался!
— Так ты за это и получаешь по тысяче в сутки!
— Нет. Не могу. Вот здесь у меня уже вся эта армия. — Еремеенко выразительно провел пальцем по горлу. — Домой хочу. В гражданке погулять, девчонок потискать! Удава выгулять надо, товарищ полковник.
Бражников не сразу понял, о каком удаве ведет речь дембель, а когда понял — хохотал до слез.
— Не горячись, сержант, — отсмеявшись, продолжил он. — Говорю же, сегодня день особый. Важная серия экспериментов. Сервера будут нагружены по самую маковку. Если молодые прошляпят что-то и система охлаждения не справится с нагрузкой, мне заново придется переделывать все расчеты, ждать еще смену, когда отследят все пригодные для эксперимента объекты. Хочешь, за сегодняшний день заплачу тебе три тысячи?
Еремеенко призадумался, но покачал головой.
— Спалят нас, — уверенно заявил он. — Мне, в общем-то, по фигу, а вот вас жалко. Вы с тремя дежурными по части договорились, но сегодня в семнадцать часов заступает капитан Витухин… сами понимаете…
— Да, с ним не договоришься… — согласился Бражников. — Капитану Витухину карьера важна, и он ради нее не пожалеет ни мать, ни отца. Но до семнадцати часов время есть, отстреляемся, закончим, и гуляй на все четыре стороны. Возьмешь билет на ночной поезд, и ту-ту домой. А?
— Мне еще на электричке трястись до Москвы, у коменданта отмечаться. А время скоро за полдень.
— Одиннадцати нет еще, — поморщившись, ответил Бражников. — Как маленького тебя уговариваю. Три дня выгораживал, магарычи раздавал, чтобы закрыли глаза на пребывание в части демобилизованного солдата…
— Так вам же нужно было, чтобы я бандерлогов довел до ума. Мне-то они, что шли, что ехали. Не насилуйте, товарищ полковник. Ну, отсижу я с вами сегодняшний эксперимент, а на той неделе вы новый задумаете, еще круче. И все равно охлаждение придется бандерлогам доверить на все сто.
Полковник вздохнул.
— Твоя правда, боец. Перестраховываюсь. Спасибо, и так меня здорово выручил.
Он достал из кармана деньги и вручил Еремееву.
— Ну, пойдем, я выведу тебя.
Получив наличные по уговору, дембель приободрился. Ему оставалось только смотаться в казарму за сумкой с вещами, и можно начинать гражданскую жизнь. Главное не попасться по дороге знакомым офицерам, а то будет дело. Подставлять полковника Еремеенко не хотел. Дежурные по части в курсе, что Бражников, вопреки всем правилам, на целых три дня задержал уволившегося солдата, который снят со всех видов довольствия и должен был уже нежиться под южным солнцем на берегу Черного моря. А вот офицеры постарше, попадись им на пути дембель, задались бы вопросом и вставили бы полковнику добрый пистон с фитилем.
