— Так у меня и вино есть! — подхватил идею Лемех. — Наташенька, оно на кухне, как раз в хрустальном графине.
— Да вы эстет, Василий Федотович, — рассмеялась Наталья, поднимаясь из кресла.
— Ой, кем только не станешь в старости! — весело отмахнулся Лемех. — Я так рад, ребята, что вы вернулись живы и невредимы!
Наталья принесла вино, Пичугин разлил его по бокалам.
— Мне только понюхать! — предупредил Лемех.
Они устроились в креслах, Наталья укрыла Лемеха пледом.
— Ну а теперь самое главное! — Лемех подтянул плед до горла. — Рассказывайте! Давненько в моей жизни не было приключений и рассказов о них.
— Сначала вы, по праву старшего. — Наталья шутливо погрозила пальцем. — А то мы умрем от любопытства, если не выясним, что тут произошло после пальбы, когда мы уехали.
— Ничего особенного, право слово. — Лемех с заметным удовольствием понюхал портвейн из бокала. — Постучался в калитку какой-то молодой человек, я ему открыл. Ну, он с порога показал мне красную книжечку и спросил, дескать, выстрелы слышали? А я, для куражу, прикинулся напрочь глухим. Ну, внешность моя располагает.
Наталья рассмеялась.
— Кричу ему, мол, ничего, не слышу, и по уху себя пальцем, для пущей доказательной базы. Так он и ушел… Часа два они тут лазили по дорожкам, по участкам. «Скорые» были, кажется, три или четыре машины. А потом все уехали. Для меня, конечно, приключение, но, думаю, ваш рассказ-то будет интереснее. — Лемех осекся, лицо его сделалось серьезным, и он спросил напрямую. — Что с Ковалевым, Наташенька. Можно узнать?
Наталья хотела ответить, но вдруг в ее груди будто прорвалась плотина, из глаз покатились слезы, а она так и сидела, сжав зубы до боли в мышцах, и не могла сказать ни слова, только слезы катились градом по щекам. Лемех перепугался, хотел вскочить, куда-то бежать, но она помахала руками, мол, не волнуйтесь, все нормально.
— Сейчас, сейчас… — Она поморгала, прогоняя спазм, перехвативший горло, наконец он отпустил. Наталья взяла с аперитивного столика салфетку и прижала к глазам, промокнула щеки и подбородок.
— Это пройдет, Василий Федотович, — произнесла она. — Это нервы. Я же все-таки живая баба, мне иногда нужно плакать. Я ведь все эти годы каждую минуту думала о Ковалеве, во сне видела, как руками давлю эту гниду. Вы понимаете? И теперь… Он мертв, Василий Федотович. Все, нет его больше на этой земле. И никогда этой заразы, чумы, опухоли больше не будет.
— Это вы его, Наташенька?
— Да нет, он сам, когда понял, что бессилен что-либо сделать. — Она твердо решила никому не рассказывать о бое в самолете, думая, что китайцы вряд ли раструбят про бешеную русскую в трусах и топике, которая голыми руками удавила бандита с пистолетом. — Я сейчас, простите, в подробностях не смогу рассказать. Разревусь. Но мы с генералом МВД, благодаря Олегу, поняли, как его вычислить, и накрыли в Домодедове.
— Так вот что там за авария… Снова бензовоз? Но на это раз в исполнении Ковалева?
— Не совсем, но очень близко. В этот раз он очень ярко проявил свою звериную сущность. Полиция его бы точно не смогла задержать, именно ввиду безграничной свирепости. Никто к этому не был готов. Он все предусмотрел, даже снайперов. Ребенка взял в заложники, а потом взорвал бензовоз, чтобы остановить меня. Но я прыгнула прямо сквозь пламя. Так страшно было, слов нет. Волосы вот опалила. — Она показала скрученную на кончике прядь. — Осталась, простите за подробности, в одних трусах. Лосины прямо на мне сгорели. Я догнала его уже в самолете, готовом к взлету. Вообще, в аэропорту мне очень помог Головин, генерал из полиции. Если бы не он, Ковалев бы точно улетел из страны. Но теперь все кончено. Главное еще, что Олега удалось освободить.
— Освободить? — удивился Лемех.
— Да. Ковалев ведь его подставил, свалил на него вину за хищение диска с секретными данными. Как вы и предсказывали, помните? Он был уверен, что, пока пытаются расколоть Олега, сам он спокойно уйдет. За нами была погоня, машину мою разбили вдребезги. Но это не важно. Олега задержали, а мне удалось сбежать и заручиться поддержкой Головина. Потом, после того как Ковалев застрелился, мы с дисками поехали на Лубянку, Головин представил доказательства невиновности Олега, и его отпустили.
