Только тогда Бобр спохватился. Он упустил время, река вернулась в свои берега. И добираться до нее ему придется пешком, посуху, а он, как и все бобры, плохой ходок.
В каком направлении идти, он не знал и на рассвете очутился перед деревней. Решил обогнуть ее незаметно, пока люди спят. Но собака почуяла зверя и погналась за ним.
Бобр поскакал тяжелым галопом. Все равно собака его настигла. Вот-вот ее зубы вцепятся в чешуйчатый хвост.
Ноздри зверя уловили слабый запах воды. Вода его спасет! Запах шел из деревенского колодца.
И, перевалившись через низенький сруб, Бобр бултыхнулся в воду вниз головой.
— Он здесь! — лаяла собака. — Он не наш! Хватайте его!
В колодезной воде заколебались отражения человеческих лиц. Должно быть, люди совещались, что делать с засевшим в колодце зверем, но их языка Бобр не понимал.
Потом все стихло. Люди разошлись. Бобр уже подумывал, с какой стороны начать грызть сруб, как снова загудели голоса.
Бобр обмер. Теперь он попался! Наклонившись над срубом, на него в упор смотрел Борода.
Куда его везут, Бобр не знал. Он знал одно: бежать невозможно, стенки ящика, в котором его везут, не прогрызть.
Сперва ящик трясло, потом стало мягко покачивать, как покачивает плывущую лодку река.
Пленник не видел реки, но слышал ее голоса. О чем они говорили? Прощались с ним?
Но он не хотел прощаться с лесом, с рекой, он хотел жить!
Опять сильно встряхнуло. Наверное, люди взяли из лодки ящик и понесли.
Толчок — и дверца открылась.
Бобр не сразу поверил, что там, за открытой дверцей, его ожидает самое дорогое, что есть на свете, — воля.
Сперва поверил нос, втянув вечерние запахи реки и леса.
Потом поверила лапа, ступившая на траву.
Галопом Бобр доскакал до реки и нырнул в воду.
Затаясь у противоположного берега, он видел, как проплыла лодка, на которой сидели Борода и его помощник. На своем непонятном человеческом языке Борода крикнул что-то доброе и веселое. Бобру вспомнилось материнское: «О-о-о!»
А в кустах на берегу Бобра ожидала новая встреча.
— Я вам говорю: это он! Это тот самый бобр!
Они его узнали, и он их узнал — трех зайцев, которые отсиживались на островке.
— Помнишь, — сказал заяц похрабрей, — ты советовал мне нырять, иначе люди снимут с меня шкуру? Как видишь, моя шкура на мне!
— И наши шкуры целы! — запрыгали два других зайца. — Люди привезли нас в этот лес и выпустили. А как ты сюда попал?
Если бы сейчас Бобру встретился отец, он бы сказал ему, что побывал в руках у человека и остался жив. Значит, есть и добрые руки! И тогда метка на дереве возле хатки не страшна. Она означает, что человек берет под свою защиту тех, кто в этой хатке живет.
— Потом поговорим, — сказал зайцам Бобр, — сначала надо осмотреться на новоселье.
Хорошо, когда можешь свободно плыть и никто за тобой не гонится. На воде серебрилась лунная дорожка, и такими же серебристыми слышались плывущему зверю голоса реки.
А как они заговорят у плотины, которую построит он, Бобр, сын Бобра и потомок Великого Бобра!
Как Ивушка породнилась с речкой
Ты уже знаешь, как внучки Аука Березка и Осинка забрасывали в поле десант, как Елочка завоевывала север, Сосенка карабкалась на скалы и через пески пробивалась к морю.
А вот тихая и застенчивая Ивушка не участвовала ни в одном из походов. Так и осталась домоседкой.
— Чудачка! — удивлялись на нее сестры. — Неужели тебе не хочется повидать то, чего в лесу не увидишь?
— А я и дома все знаю! — отвечала Ивушка. — Чего я не видала, чего не слыхала, мне все расскажет скворец.
Скворец славился на весь лес как дразнила и пересмешник. Он даже сумел обмануть дроздиху. Она вылетела навстречу пересмешнику, приняв его свист за свист дрозда.
— Я этому наглецу все перья выщиплю! — грозился дрозд. — Но ты… Неужели у тебя нет слуха?
— Я думала, что ты меня зовешь, — оправдывалась дроздиха. — Он свистел точь-в-точь как ты!
— И вовсе не точь-в-точь! Где ему, свистуну, петь так, как поем мы, певчие дрозды, родственники соловья. Он сфальшивил, не мог взять чисто первую ноту.
Но Ивушка была в восторге от скворца, который устраивал для нее целое представление:
— Сейчас ты услышишь семейный скандал в курятнике.