На следующее утро Джоанна обнаружила, что Джейк ушел, не дожидаясь, пока она проснется. На подносе лежало письмо от него:
«Дорогая Джоанна Юнис.
Я спал как ребенок и сейчас чувствую себя достаточно сильным, чтобы сразиться хоть с тигром. Все благодаря вам и Вини. Пожалуйста, передайте ей мою благодарность. Я в любое время с благодарностью присоединюсь к вашим молитвам, если вы меня пригласите, особенно после тяжелого дня.
Я отправился на поиски сокровищ и вернусь поздно: надо собрать необходимые свидетельства. Алека я отправил в Вашингтон за тем же. Если я вам потребуюсь, позвоните моему телефонисту или судье Мак-Кемпбеллу в его офисе.
Я дал указание Джефферсону Биллингзу, чтобы он разрешил брать суммы с вашего небольшого расчетного счета (около 400 000 долларов) под вашу старую подпись и под новый отпечаток большого пальца. Он будет оплачивать чеки и держать их, а я их буду подтверждать своей подписью, пока вы не заведете новую подпись и карточку с отпечатком большого пальца, хотя он говорит, что знает Юнис Бранку в лицо и сложностей не будет. Если хотите, он принесет вам новую карточку для подписи и отпечатка большого пальца: мы предполагаем, что ваша подпись несколько изменится.
(— Босс, Джейк, наверное, не знает, что я ставлю вашу подпись еще лучше вас.
— Не думаю, что это кому-либо известно, дорогая. Интересно, пойдет ли это нам в суде на пользу или обернется против нас?)
Если вам потребуется больше карманных денег, то позвольте мне ссудить вас от себя лично и не вписывать это в мой отчет для суда. Ваш «брат Мак» мне здорово помогает, но финансовое разрешение этого казуса будет ультраконсервативным, пока он не сможет при полном соблюдении всех законов снять с меня функции хранителя вашей собственности. Вы знаете, жена Цезаря должна быть вне подозрений.
Кстати, о жене Цезаря. Я рассказал вам кое-что о двух наших друзьях. Сегодня утром я позвонил одному из них, а ответил другой. Мы обменялись обычными репликами о качестве звука и изображения, и они, казалось, не были обеспокоены ни тем, что я увидел и услышал, ни тем, какие выводы я могу из всего этого сделать. Я был польщен. Маленький чертенок, если вам вздумается пошалить, вы можете положиться на них — поскольку их более всего волнует ваше благосостояние. Извините за вчерашнюю мою сдержанность…
(— Я рада узнать об этом, босс.
— Юнис, мне кажется, нас не должно волновать, как развлекаются Алек и Мак в свободное время. Джейку не следует сплетничать об этом даже с нами.
— Нет-нет, босс! Джейк говорит вам, что вчера он был прямоуголен как куб… Теперь извиняется и дает вам отпущение грехов авансом. Нам лучше выйти за Джейка, хотя я и говорила, что он ревнив. Собственник. Да это и не удивительно, если принять во внимание его возраст и воспитание. Это может стать кошмаром, близняшка… ведь вы в глубине души сущая шлюха, и мы обе об этом знаем.
— Ерунда, Юнис! Я никогда не обвинила бы Джейка в этом… да и вообще вы не правы. Такой разумный мужчина не станет волноваться из-за пустяков; он будет лишь бояться потерять жену, которую высоко ценит. Если Джейк на нас женится, я никогда не дам ему повода ревновать.
— Надеюсь, что в будущем вы не начнете рассуждать по-другому, босс, дорогой.
— Я уверена, что с вашей помощью смогу соблюсти приличия, давайте-ка дочитаем письмо…)
…К ужину меня не ждите, потому что сегодня у меня срочное дело — более срочное, чем то, что казалось очень срочным вчера и на самом деле было срочным. И я надеюсь, останется срочным. Я хотел написать любовное письмо, но пришлось упомянуть другие вопросы, других людей, поэтому я прошу вас порвать его и смыть в туалете. Я не случайно запечатал конверт своим пальцем и передам письмо Каннингэму только после того, как возьму с него обещание, что он принесет мне на подносе свою голову, если где-нибудь его оставит, прежде чем передаст вам. Каннингэм начинает мне нравиться: он «честный вор».
![Дверь в лето [с рисунками]](/uploads/books/images/59/5965868f2aa07a4770f495ff4e641b80d589f93c.jpg)
