— Да. — Он взял ее сумку и открыл дверь, ведущую на лестницу. — Давай я понесу сумку. Я живу в пентхаузе, на шестом этаже.
— А лифт у вас не работает?
— Работает. Но лучше пройдемся пешком. Мне нужно… нужно немного размяться, я слишком мало двигаюсь. — Еще одна ложь.
Марисала молча последовала за ним.
Лайам почувствовал, что должен прервать молчание.
— После обеда мы можем пойти посмотреть университет. Найдем расписание и выясним, когда у тебя начинаются лекции.
Тут Марисала заговорила.
— Лайам, мне не нужна нянька. Я достаточно взрослая, чтобы узнать расписание. К тому же у тебя масса дел…
— Да, у меня масса дел, и первое из них — помочь тебе обжиться на новом месте.
Лайам замедлил шаг, услышав, что Марисала сзади тяжело дышит. Она наверняка устала после долгого перелета. И потом у нее не было возможности натренироваться, по три-четыре раза в день поднимаясь на шесть лестничных пролетов и спускаясь обратно.
— Так о чем конкретно попросил тебя Сантьяго?
— Я уже сказал: обедать с тобой пару раз в неделю…
— Ага! Пару раз! Вначале, помнится, был один раз в неделю. Вот так-то правда и всплывает наружу. А еще о чем?
— Ну, я уже говорил, мы должны регулярно созваниваться. Обмениваться всеми новостями.
— Угу. А еще что?
Боже, за семь лет он забыл, какая у Марисалы бульдожья хватка! Она не отстанет, пока не выудит из него все!
Лайам представил, что будет с Марисалой, когда она узнает, что Сантьяго поручил ему превратить свою дикарку-племянницу в «современную женщину». Рано или поздно в этом придется признаться — но пока Лайам решил помолчать.
— Еще он просил показать тебе Бостон и университет. Помочь разобраться в расписании и найти свое общежитие, — перечислял Лайам, загибая пальцы. — Что там еще? Найти тебе доктора. И регулярно звонить и узнавать, все ли у тебя в порядке.
Марисала нахмурилась.
— Он считает меня ребенком. — Она подняла на Лайама сверкающие глаза. — Но я не ребенок!
— Да и я — не оперный злодей.
— Да, ты только соучастник, — фыркнула Марисала.
— Мара, пойми: единственное преступление Сантьяго — в том, что он слишком сильно тебя любит.
— Излишества вредны для здоровья.
Лайам покачал головой.
— Только не излишняя любовь. Любви просто не бывает «слишком много».
Они поднялись на последний этаж и теперь стояли перед дверью пентхауза.
Марисала подняла на Лайама серьезные темные глаза. Затем лицо ее смягчилось улыбкой.
— Да, наверно, ты прав. — Она вздохнула. — Но иногда это чертовски раздражает.
Лайам отпер дверь.
— Может быть. — «А иногда спасает жизнь», — мысленно закончил он и отступил на шаг, пропуская Марисалу вперед. — Будь как дома. Я вернусь где-то через час.
Но Марисала остановилась в дверях.
— Лайам, зачем Сантьяго попросил тебя найти мне доктора? Я не больна.
— Он подумал, — начал Лайам — говорил он медленно, тщательно подбирая слова, чтобы не обидеть ее, — что в Бостоне ты захочешь сходить к пластическому хирургу, чтобы… э-э… выяснить, нельзя ли сделать твой шрам менее заметным. Но Лайам, видимо, все-таки плохо знал Марисалу. Она не обиделась — наоборот, рассмеялась.
— Мне нравится этот шрам, — заявила она, гордо вздернув подбородок. — Это часть моей жизни. Пусть все видят, где я была и что я делала.
— Сантьяго просто хотел помочь… — пробормотал Лайам.
— Если он действительно хочет помочь, пусть не лезет в мою жизнь!
— Ему трудно отказаться от…
— А ты, думаешь, мне не трудно? Ты знаешь, что он сделал… — Марисала оборвала себя на полуслове. — Извини. Тебе пора идти.
Лайам кивнул.
— Поговорим позже, ладно?
С грустной улыбкой Марисала кивнула в ответ.
— Обязательно. И не один раз. Будем разговаривать до посинения — как в старые времена, когда мы засиживались далеко за полночь. И скоро, очень скоро ты пожалеешь, что снова связался с Сантьяго и со мной.
Лайам покачал головой.
— Не пожалею.
Марисала выразительно закатила глаза.
— Подожди немного — увидишь.
