— А где же мисс Уиттейкер?
— Прячется где-нибудь. Но мы ее достанем. Она не может взять деньги со своего счета, банк уже предупрежден. За миссис Форрест следят, и если она попробует передать деньги, то выведет нас прямо к мисс Уиттейкер. Так что в худшем случае возьмем ее измором, не помирать же ей с голоду в своем логове. Но у нас есть еще одна зацепка. Уже сделана попытка свалить всю вину на несчастного родственника мисс Уиттейкер. Он темнокожий нонконформистский проповедник с таким замечательным именем: Аллилуйя Досон. У Мэри Уиттейкер есть по отношению к нему определенные финансовые обязательства, хотя и не оформленные юридически. Любой порядочный человек с уважением отнесся бы к ним, но только не она. Так что бедняга вправе иметь на нее зуб. Вчера утром он пытался получить десять тысяч фунтов по чеку на предъявителя с ее подписью. Причем рассказал совершенно неубедительную историю, будто бы чек пришел с первой почтой, в простом конверте, без всяких объяснений. В результате Аллилуйя задержан как один из похитителей.
— Слишком грубо сработано. У него ведь наверняка есть алиби.
— Думаю, версия будет такая: он нанял пару головорезов, чтобы работу сделали за него. Он служит в миссии в Степни, где, кстати, было куплено лиловое кепи. В округе крутых ребят хватает. Разумеется, мы наведем справки, допросим людей, и подробности о ходе следствия будут во всех газетах.
— А потом?
— Потом мисс Уиттейкер вынырнет где-нибудь в крайне плачевном состоянии и поведает миру душещипательную историю — с учетом всех обстоятельств, разумеется. Если у кузена Аллилуйи не окажется убедительного алиби, мы узнаем, что он возглавлял убийц на месте. Если же удастся доказать, что его там не было, значит, его имя упоминалось преступниками либо бедняжка видела его в какой-нибудь жуткой пещере, куда ее затащили, но ни времени, ни места указать не может.
— Дьявольский замысел!
— Да. Мисс Уиттейкер вообще очень милая дама. Может, у нее и есть что-то святое, но я, право, затрудняюсь сказать, что, именно. А прелестная миссис Форрест — одного с ней поля ягода. Доктор, мы рассчитываем на ваше молчание. Мэри Уиттейкер должна быть уверена, что мы проглотили все их фальшивые улики, иначе нам не удастся ее задержать.
— Я не болтлив по природе, — сказал доктор. — Вы говорите, банда — пусть будет банда. А мисс Файндлейтер погибла от удара по голове. Я лишь надеюсь, что мой коллега и начальник полиции будут также сдержанны в своих высказываниях. После вчерашнего разговора с вами я их, разумеется, предупредил.
— Все это замечательно, — сказал Уимзи. — Но какие у нас доказательства? Какое обвинение мы собираемся ей предъявить? Кроме того, что она вломилась в тот дом на Хемпстед-Хит и стащила уголь. Да любой стоящий адвокат нас в порошок сотрет! Те двое, по официальной версии, умерли своей смертью, а мисс Файндлейтер… Даже если удастся подтвердить историю с хлороформом, это вам не мышьяк и не цианистый калий: хлороформ любой может достать! И если даже нам повезет, и на гаечном ключе окажутся отпечатки…
— Их там нет, — хмуро сказал Паркер. — Девица знала, что делает.
— А зачем, собственно, ей было убивать Веру Файндлейтер? — вдруг спросил доктор. — Девушка ведь была для нее ценным свидетелем: никто, кроме нее, не может подтвердить алиби мисс Уиттейкер в предыдущем убийстве — если это было убийство.
— Она могла узнать о связи мисс Уиттейкер с миссис Форрест. Вероятно, она уже отслужила свое и становилась опасной. Единственное, на что мы еще можем рассчитывать, так это на встречу наших дам. Как только она произойдет…
— Гм! — произнес доктор Фолкнер, подойдя к окну. — Не хотел бы я сеять панику, джентльмены, но в поле моего зрения в настоящий момент находится сэр Чарлз Пиллингтон, оживленно беседующий со специальным корреспондентом «Уайер». Вы помните, что сегодня утром «Йелл» напечатал вашу сказку про гангстеров на первой полосе, а передовицу посвятил угрозе засилья цветных в стране. Не мне вам говорить, что «Уайер» с радостью совратит самого архангела Гавриила, лишь бы переплюнуть «Йелл».
