Не служил бы я на флоте… - страница 86

И вот по дороге встречает Вова этого чудака на букву «М» – замполита. А тот с радостно – дебильным лицом вещает: «С тебя бутылка! Я с командиром договорился. Он арест заменил на строгий выговор. Так что завтра на службу не опаздывай. Не подводи товарища!».

Политрабочий Голопупенко, при очередном дележе благ подводников, хапнул себе «Жигули» шестой модели и ижевскую двухстволку. И решил этот политрабочий съездить на рыбалку-охоту. Выехал утром и до места предполагаемой охоты добрался лишь к вечеру. Поставил автомобиль на берегу, развел костер, погрелся, разложил сиденья и завалился спать в машине.

На рассвете этот политработник, не умываясь (у политрабочих грязь на семидесятые сутки сама отскакивает, так как в автономках не умываются, а не умываются потому, что не лень чесаться) разобрал и настроил снасти и приготовился к лову, отложив завтрак на пару часов.

Бутерброды, завернутые в газету, лежали на заднем сиденье автомобиля. Рыба бродила поверху, но клева не было. Этот политрук решил совместить рыбалку с охотой. Зарядил ружье и уже не следил за поплавками, а ждал появления крупной рыбы на поверхности, готовый выстрелить немедленно.

Когда напряжение доросло до пика, до Голопупенко донесся подозрительный звук со стороны машины. Медленно повернув голову, он застыл в недоумении и возмущении. Здоровенный бычок, засунув голову в открытую левую заднюю дверь машины, задумчиво жевал бутерброды. Здесь политрабочий понял, что остался без завтрака. Но не это возмутило сволочного замполита. Бычок съел все бутерброды, газету, и принялся жевать рубашку, в которой лежали документы и деньги. Голопупенко нагнулся, положил ружье, взял камень, размером в добрый кирпич, и замахнулся, стремясь попасть рогатому зверю в корму. Но в момент броска ноги поехали по скользкой прибрежной траве, кирпич изменил траекторию и попал точно в зеркало заднего вида со стороны водителя. Звон стекла и мат Голопупенко не произвели на бычка никакого впечатления, кроме того, что жевать он стал еще энергичнее. Злость политрука перешла в стадию неуправляемого цунами, и ружье в руке оказалось мгновенно. Дуплет прозвучал поверх бычьей головы.

Сотни птиц, испуганные двойным выстрелом, взлетели со своих гнезд и подняли сильнейший гомон. Бычок от испуга рванулся в салон, по диагонали машины по разложенным сиденьям с задней левой двери к переднему пассажирскому месту, где безнадежно застрял. Не так сам бычок, как его рога. Точно над сиденьем пассажира рога пробили крышу и аккуратно торчали над машиной, как новомодная спутниковая антенна. Крыша изменила форму, стала напоминать шатер, лобовое стекло лежало на капоте. Голопупенко сквозь зубы шепотом матерился, на цыпочках приближаясь к машине. Приклад ружья со свистом разрезал воздух и над уже затихшей речкой, эхом пронесся шлепок по корме незадачливого зверя. Удар был сильный и главное – действенный. Бычок замычал и весь, вместе с задними ногами, оказался в машине. Его корма сместилась еще глубже, не изменилось только положение головы, намертво зафиксированной рогами в крыше автомобиля. В довершении всего, бычок начал исправлять малую нужду прямо на рубашку с документами. Объем мочевого пузыря быка приличный.

Сей политрук в ступоре наблюдал, как его машина, на манер ванной наполнялась вонючей жидкостью. От злости и бессилия он взвыл, по ходу дела награждая зверя сочными эпитетами. На протяжении трех часов он безнадежно пытался извлечь бычка из салона машины.

Когда солнце поднялось высоко, политрук понял, что самому ему никогда не справиться с этим неуклюжим и огромным животным, намертво застрявшем в салоне автомобиля. Наскоро собрав снасти, лобовое стекло и ружье, комиссар стал моститься на водительское сиденье, когда двигатель завелся, у бычка от испуга и пережитых волнений случилась диарея. Синхронно с ревом мотора, раздался оглушительный треск, и жидкая струя ударила в заднее и боковое стекло машины. Несмотря на отсутствие лобового стекла, вонь в салоне стояла невыносимая. Левое копыто передней ноги сделало невозможным нормальное переключение передач. С трудом воткнув вторую политрабочий Голопупенко начал движение.