Не служил бы я на флоте… - страница 41

Принято. Посредник тщательно фиксирует сказанное в блокнотик и поворачивается на 90 градусов вправо, где на табурете находится в легкой дреме командир второй атомной подводной лодки. «Внимание, вводная. Средства связи, как и один из реакторов по-прежнему не работают. Вы продолжаете идти в базу на одном винте. В 17.13 ваш акустик фиксирует звук торпедного залпа в полукабельтове по правому борту. Ваши действия?». «В полукабельтове?!..» – командир подводной лодки от возбуждения подскакивает на табурете – «Это ж всего в 90 метрах!». Посредник: «Совершенно верно. Ваши действия. Нужно быстрое волевое решение». Командир: «Обосрусь!!!».

Служба на флоте каждое утро начинается с побудки, построения и зарядки. Мичман Дубовиков любил сразу после команды подъём, перед зарядкой выстраивать личный состав в длинном узком коридоре, на предмет утреннего промывания мозгов. Форма одежды – трусы да майка. Внутренние помещения, кубрики, переходы на корабле – все очень тесное, поэтому перед строем можно было прогуливаться, лишь касаясь плечом противоположной переборки. В одно раннее хмурое утро, когда на корабле с инспекцией находился старенький адмирал. Однажды ему приспичило пройти по вышеупомянутому коридору во время нашего построения. Дубовиков завидев начальство, подал команду «Смирно!». Адмирал машет рукой, мол, вольно, не до вас, и начинает бочком протискиваться перед строем, поскольку штабная грудь у него на месте и вдобавок «зеркальная болезнь» (это когда из-за большого живота не видно собственного члена). Вдруг он резко останавливается перед неожиданным препятствием. Препятствием оказалась утренняя эрекция матроса Тютькина. А его эрекция это уникальное явление природы. Это восьмое чудо света, прикрытое черными, туго натянутыми сатиновыми трусами, шлагбаумом перегородило неширокий проход перед адмиралом. Дубовиков, находясь за спиной адмирала, не мог видеть причины остановки и замешательства большого начальника. Вася Тютькин, в свою очередь, вытаращив глаза и задрав подбородок, на самом деле, видимо, продолжал спать, всеми своими членами одновременно выполняя команду смирно. «Товарищ матрос, разрешите пройти» – интеллигентно произнес адмирал. Но Вася, то ли не понимает о чем идет речь, то ли понимает, но ничего сделать не может… Стоит, как пень и у него стоит! «Товарищ матрос, разрешите пройти» – еще раз тщетно повторяет адмирал. Вася в ступоре, шлагбаум закрыт. Вот здесь мичман, наконец, соображает в чем дело и громко гаркает: «Матрос Тютькин! Во-о-ольно!». И то ли проснулся Тютькин от этого крика, то ли команда медленно просочилась через уши и дошла, наконец, до нужного места, но произошло чудо. Вася вздрогнул, шлагбаум рухнул – путь освободился, адмирал продолжил свой прерванный маршрут. Матросу Тютькину после этого дали кличку «Елда».

Проверка старшиной команды турбинистов укладки тумбочек в кубрике у подчиненного личного состава: «Где ваша зубная щетка?! Что значит украли? Здесь не тюрьма, в тюрьме воруют. Не «украли», а просрал! Вот, смотрите» – достает из кармана зубную щетку – «Двенадцать лет со мной!».

Сгорел у нас на К–426 АПС–100 (лодочный камбуз) полностью и окончательно. Списанию не подлежит, замены его нигде нет, и не предвидится. Сидели с моим интендантом, Андреем, и искали выход из положения. Нашли. Не я, а Андрей. Вспомнил он, что когда получал продукты на подводную лодку на соседнем, шхиперском складе, завскладом захотел на подводной лодке послужить…

Утром мне Андрей доложил, что все идет отлично. Мичман хочет служить на подводной лодке, камбуз у него на складе есть, причем не значащейся ни в одной описи и книге учета. Вот это тыл дает! Провел я операцию по переводу завскладом на лодку через кадры (обошлось в 0.5 шила) и АПС–100 притащили и установили своими силами без замечаний.

Два года спустя Маркони (командир БЧ–4) сотоварищи сломал в крытом ДОКе выдвижную штыревую антенну. За поллитра «шила» работяги притащили совершенно новую антенну, да еще и установили. Когда за поллитра «шила» КиПовец выменял у работяг на заводе осциллограф, то лишний раз убедились, что понедельники на СРЗ и прочих ремонтных мастерских великая вещь – в этот день за шило можно хоть весь завод утащить.