– Гида нада? – при моем появлении вскочили со ступенек крыльца трое смуглых, черноволосых кучерявых туземцев.
Очень молодых и смазливых. Похоже, толстяк много хитрее, чем я о нем подумал вначале.
– Нет.
– Зачем нет?! Гида помогай, сувенир таскай! Возьми меня, красавис! – Перекрывая мне проход, затараторил самый нахальный, как бы невзначай плотно обхватив пальцами мое предплечье.
– Как твоего хозяина звать? – растягивая губы в зловещей улыбке, ласково интересуюсь я, не делая попытки освободится.
– Хайен! – обольстительно ухмыляется паршивец, нахально заглядывая в то место на трансформе, где у меня находятся два из четырех самых больших потайных карманов.
– Хайен!!! – Рявкаю я так, что туземец отскакивает на полтора метра, а в доме что-то с грохотом катится по полу.
– Кто? Что? – суматошно хлопает глазами выскочивший из двери толстяк, тряся обрезанным пальцем.
Похоже, он немножко обедал.
– Это кто? – ледяным тоном, не предвещающим ничего хорошего, вопрошаю, брезгливо тыча пальцем в побледневшего нахала.
– Мой слуг, – неуверенно лепечет Хайен.
– Научи его хорошему поведению! – высокомерно бросаю я, и, неспешно повернувшись к ним спиной, отправляюсь по своим делам.
Не забыв, на ходу незаметно приклеить к перекладине забора жучок.
– Что ты сделал этой дуре, Талам? – рычит Хайен на своем языке нахалу, не подозревая, что я прекрасно слышу и понимаю их разговор.
– Ничего! – злобно огрызается тот.
– Прошлый раз тоже было ничего! – шипит хозяин. – А мне потом пришлось чуть не на коленях ползать!
– Да что она строит из себя, бревно с глазами! – зло сплюнул паршивец.
– Они нам деньги платят, значит, веди себя потише! – Оборвал его Хайен. – Иначе не посмотрю, что ты сын господина, выгоню и все!
И, считая разговор оконченным, хлопнул дверью.
– Как бы тебя самого… – мстительно бубнит вслед барский отпрыск.
Как интересно!
Нет, что местные жители всегда, во все времена и на всех планетах ненавидят туристов, я прекрасно осведомлен. Ненавидят, когда выслушивают идиотские, с их точки зрения вопросы, ненавидят за неправильное, с той же самой точки зрения, поведение. Ненавидят, когда приветливо улыбаются, ненавидят, когда фотографируют на память рядом с любимыми реликвиями. Ненавидят, несмотря на то, что практически живут за их счет. И в самом деле, когда человек каждый день видит толпы веселых, нарядных, получающих от жизни одни удовольствия курортников и сравнивает их праздную жизнь со своей, невозможно не обозлиться.
Далеко не каждый способен понять, что эти люди зачастую не один год работают практически без выходных, иногда рискуя здоровьем и жизнью. И потому так жадно набрасываются на нехитрые курортные развлечения и беззаботно сорят деньгами.
И мне вполне понятно желание туземцев хорошенько нажиться на чужеродных "бездельниках". И даже пофлиртовать с незакомплексованными девицами. Тем более что здесь женщины ведут себя более чем строго. Но почему в эту компанию гидов затесался сын местного феодала? И знает ли отец о том, как проводит время сынок?!
Черт, похоже, придется все же топать на пресловутый ужин, хотя раньше я туда вовсе не собирался.
Городок не смог удивить меня ровно ничем. Хитроглазые торговцы, приторно улыбаясь, пытались, "почти задаром", всучить "красавице" залежалые безделушки, ну, или в крайнем случае, скормить немыслимое количество местных деликатесов. Производимых, безо всяких санитарных заморочек, прямо на глазах у покупателей.
Архитектурой же я вообще никогда особо не интересовался, да и не было ее здесь, как таковой. Ну, ведь нельзя же назвать архитектурой примитивные донельзя домики, неопрятно сложенные из неотесанных камней. Тем более, что захламлены они были со стороны улицы разнообразными хозяйственными постройками, ворохами соломы, кучами кривых сучьев, привезенных на зиму в качестве дров и так и не порубленных и не сложенных под крышу. И не сказать, что у хозяев этого безобразия не было времени, то тут, то сям, на грубо сколоченных скамьях сидело по двое, по трое нечесаных туземцев и неспешно что-то тянули из глиняных кружек, лениво переговариваясь.
