– Ну что у тебя там дома, Андрюша?
– Да так, все без изменений. Мучаем мы друг друга, Витя. И похоже, никуда уже от этого не деться. Устал я. – Он тут же улыбнулся пожилой санитарке, подавшей стерильное полотенце. – Ну что, Зинаида Ивановна, по коням!
– Все б тебе шашкой махать, не надоело еще?
– Какие наши годы, еще лет пятьдесят помашем, а там можно будет и на покой, или, как ты, Иванна, в санитары пойду, дома скучно сидеть.
Санитарка пошлепала из предоперацонной в коридор, а он продолжил беседу с другом:
– А ты, Витя, зря беспокоишься, сейчас стало даже лучше. Давно уже не общаемся, только по официальным запросам. Да и ночует она дома лишь периодически. Так что действительно стало лучше. По крайней мере, не надоедаем друг другу.
– Ты все шутишь, Андрюха, – вздохнул Виктор, – сколько раз я уже тебе говорил, разбежаться вам нужно. Так жить, как ты живешь, нельзя. Зачем друг друга мучить, не понимаю.
– Да брось ты.
– Что брось? – завелся Виктор. – Разве я не вижу, как ты ходишь. Пальто мятое, рубашка неглаженая. Да что там говорить, к сожалению, не я один это замечаю. Неужели же ты до сих пор не понял, что деньги у нее на первом месте, а не ты. Ну и богатые мужички, которые дорогие подарки дарят. А ты у нее, мой друг, где-то на последнем месте, по крайней мере, после ее брюликов, ни одного из которых, заметь, ты ей не преподнес.
– Да я все понимаю, но она о разводе не говорит. И, кстати, знаю о ее изменах, но...
– Разводись, Андрюха, возьми себе в жены стоящую женщину, будешь жить спокойно, без проблем. У нас с тобой такая работа, врагу не пожелаешь. Ты пойми, нам по-другому никак нельзя. А если ждешь, что в нашей работе что-то изменится, то зря. Не заработаешь тут ничего путного, кроме лысины и склероза. Вон как на тебя Марина смотрит. Все говорят, влюблена в тебя медсестра безумно. Умница, через год врачом будет, готовит, говорят, пальчики оближешь.
– Ты что это, Витек, меня сватаешь? Чем это я тебе насолил? Сам-то сколько раз был женат?
– Ну, женат я был трижды, и ты это прекрасно знаешь, – как бы оправдываясь, произнес он.
– Вот видишь, – тут же ухватился за это Андрей, – и меня туда же пихаешь. А я уже человек немолодой, чтобы все начинать заново. – Он посмотрел через стекло в операционную. -Так, хватит полоскать руки и языки тоже, а то кожа слезет. Пора работой заняться. Вон смотри, Петровна уже трубку больному вставила.
Анестезиолог как раз закончила интубацию, ловко введя трубку в горло больного. Они вошли в операционную. Сестра помогла им надеть халаты, перчатки. Больного накрыли стерильными простынями. Андрей спросил:
– Можно начинать?
– Давно пора, – как обычно нелюбезно отреагировала его любимая анестезиолог. По традиции он негромко произнес: -Ну, с Богом, поехали.
Широким разрезом Панкратов вскрыл брюшную полость. На пол хлынула кровь, плюхнулся большой сгусток. Брюшная полость была переполнена кровью и сгустками.
– Отсос, зажим, – спокойно командовал Панкратов. – И поставьте тазик на пол, а то скоро по колено в крови будем стоять. Прямо какая-то Куликовская битва. Большие салфетки, быстро зажим. – Говорил он резко, но спокойно, суеты в работе не любил. – Дай большую иглу с кетгутом. Ну, – он тянул руку, но сестра что-то закопалась:
– Сейчас, Андрей Викторович, игла куда-то пропала.
– Давай другую, быстро, – спокойно скомандовал он.
– Вот, – протянула она иглу с кетгутом, сама сказала что-то резкое своей помощнице. Доктор Панкратов промолчал, лишь недовольно крякнул.
– Оттяни печень, так, еще больше, – попросил он Виктора. -Вот и хорошо, так и держи. – Наконец ему удалось прошить участок печени, откуда поступала кровь. – Вить, держи. Держи крепче... Лады! Сейчас я прихвачу ее, мамочку...
Все застыли, зная, каким непростым делом заняты руки Панкратова. Ткань печени легко расползается, и накладывать швы на нее не легче, чем вышивать гладью на лоскуте нежнейшего газа.
– Ну, вот и все дела, – облегченно вздохнул он. – А ты, дурочка, боялась, не так страшен черт, как его малютка, -посмотрел он на операционную сестру. Все иглы теряет, понимаешь ли. Какие-то Маши-растеряши собрались сегодня, а не операционные сестры. – Петровна! Кровотечение мы, кажись, остановили, что от нас и требовалось. Так что мы пойдем чай пить, а ты здесь заканчивай.
