Давно было доказано, что ничто не может исчезнуть бесследно. Чуть позже – что материя есть особая форма существования энергии, «закольцованная», уплотнённая. А потом, пытаясь найти связь энергии, пространства и времени, обнаружили еще одно измерение, ещё одно качество реальности: информацию. Отпечаток на шкале времени, который оставляют все события, начиная от колебаний атомов в кристаллической решётке и заканчивая столкновением галактик. Самое замечательное, что для всех этих отпечатков не существует понятия расстояний. То есть, с точки зрения этой теории, в любой точке Вселенной доступно одновременно всё информационное поле. На практике, впрочем, всё выглядело совсем не так масштабно и радужно.
Постепенно человечество с удивлением обнаружило, что природа, оказывается, наделила людей самым точным и универсальным инструментом для исследования этого масштабного явления – мозгом. Не только как вместилищем разума, но просто как органом чувств: мозг способен «пощупать» это самое информационное поле гораздо полнее и точнее, чем придуманные людьми приборы.
Как любая теория, эта имела свои пробелы,и замахиваться на «всезнание» человечеству было, мягко говоря, рановато, но это не мешало учёным продолжать свои изыскания, а техническим специалистам – превращать их плоды в достижения прогресса.
Что я, что Юра – практики, мы учились обращаться с техникой и контролировать свой разум, в некотором смысле выходить за пределы собственного тела, но почти не изучали причин и закономерностей этого всего. Мы знали, что и как нужно делать, что бы добиться определённого результата, но вот почему это происходит – представляли весьма условно. И точно так же смутно предполагали, как именно можно проверить предположение землянина. Но даже тыкаться вслепую, пытаясь решить неразрешимую задачу, лучше, чем дрожать, забившись в угол, и в этом мы с напарником оказались солидарны.
Повреждённая техника задачу не упрощала, но никаких сложных вычислений от нас всё равно пока не требовалось, надо было для начала просто осмотреться. И результат этого осмотра оказался не менее странным, чем показания датчиков среды, когда те ещё работали.
Заглянуть далеко наших способностей не хватало, но на несколько километров вокруг простиралась очень странная среда, понять состав которой мы не могли. Она не походила ни на что, виденное прежде или хотя бы теоретически знакомое – сложная смесь самых разнообразных простых веществ, к которым были подмешаны незнакомые соединения. Нельзя было даже с уверенностью сказать, газ это или твёрдая материя. Непонятное облако было пронизано столь же неоднородными элeктромагнитными полями и постоянно хаотически двигалось.
Попытки приглядеться повнимательней привели к тому, что меня попросту вышвырнуло обратно в реальность,и в этой реальности моему телу было плохо: от перенапряжения тошнило и ужасно кружилась голова. Я расслабленно прикрыла глаза, пережидая приступ дурноты, и попыталась проанализировать увиденное.
По всему выходило, что усилия были напрасными, во всём окружающем хаосе не удалось найти и намёка на разумных существ. Кто и как нас похитил, кто и как с нами разговаривал, где мы сейчас находились – ни на один вопрос так и не нашёлся ответ. Даже внятных предположений не осталось.
– Что же это такое? – пробормотала я себе под нос. Действовали мы с напарником совместно, поэтому ощущения его мало отличались от моих, да и мысли, подозреваю,тоже.
– Есть у меня ощущение, что во всём этом с ходу не разобрался бы и коллектив нескольких исследовательских центров, – философски заметил землянин. - Так что результат хоть и обидный,и неутешительный, но закономерный. Лично меня сильнее занимает вопрос «Что со всем этим делать?», но – увы. Могу только с уверенностью сказать, что из амфибии лучше не выходить. Удивляюсь, как держится обшивка и почему никакие приборы, пережившие аварию, в таких условиях не вышли из строя, но на себе проверять, что ждёт человека в защитном костюме, не тянет. К тому же нам ясно велели оставаться внутри корабля, и нарываться на неприятности вот так с ходу не хочется.
