— Позвони ему, — посоветовала она.
— Мы все еще друзья, Тори? — спросила Мэдисон.
— Конечно. — Тори вздохнула. — Только впредь не подыскивай для меня мужчин, пожалуйста.
— Тори, только не Руперт Монтгомери! — умоляющим тоном произнесла Мэдисон. — Ты заслуживаешь лучшего.
Во время последнего визита Руперта Берны жили на острове. На них он произвел неизгладимое впечатление.
— Заслуживаю лучшего — это, наверное, твоего брата? — проговорила Тори. — Можешь не беспокоиться, Руперт уже сошел с дистанции. А Джонатан и не пытался стартовать, — решительно закончила она.
— Ну хорошо, я все поняла, — сказала Мэдисон. — Я все-таки позвоню Джонни. Береги себя.
Она отключилась.
Тори сидела перед замолкшим телефоном в полной растерянности.
От мысли, что Мэдисон и Гидеон намеренно организовали ее встречу с Джонатаном, становилось тошно.
Но ведь они руководствовались добрыми намерениями. Даже если бы между ними ничего не сложилось в личном плане, Тори могли понравиться песни Джонатана.
И ей действительно понравилась песня, которую она случайно услышала.
«Неплохой мотивчик», — сказал Руперт, когда она попыталась восстановить мелодию по памяти.
— ...так грустно, — сказала Телма. — Жаль, что все так случилось.
Погруженная в размышления, Тори не поняла, о чем говорит мать, и вопросительно посмотрела на нее.
— Сегодня утром на гонках произошел несчастный случай, — объяснила Телма, выключая телевизор. — На горной дороге погибла двадцатилетняя девушка. — Мать покачала головой. — Тяжело, когда погибают участники соревнований, хотя они-то знают, на что идут. Но когда гибнут зрители... Имя бедняжки не назвали. Какой ужас! Несчастные родители! Представляю, если бы такое случилось с тобой. — Мать всхлипнула.
К сожалению, ежегодно на гонках на острове Мэн гибли и спортсмены, и болельщики.
Тори внезапно замерла: сегодня утром, девушка лет двадцати, имени не назвали.
А вдруг Джонатан подумал, что этой девушкой была она?
Нет, вряд ли!
Хотя все может быть! Накануне он уехал, когда явился Руперт, заявив, что утром они не увидятся, но утром позвонил из Рамсея и, когда ему никто не ответил, поехал прямо на ферму.
В его машине работало радио, которое включалось вместе с зажиганием. Она вспомнила, как он нетерпеливо выключил его. Вот откуда он услышал сообщение о несчастном случае.
Нет, это не более чем пустые фантазии. Какое дело Джонатану до нее? Она же для него ничего не значит. Или?..
— Кто звонил, Тори? — с интересом спросила мать.
— Мэдисон. Спрашивала про брата. Я предложила ей позвонить ему.
Мать улыбнулась.
— Они совсем не похожи, правда?
— Что ты хочешь сказать? — Тори с любопытством склонила голову.
— Ты меня понимаешь, Тори, — мягко ответила мать. — Как Джонатан ни пытается это скрыть, у него какие-то неприятности.
Мать иногда бывала удивительно проницательной, она могла, даже после мимолетного знакомства, составить очень точное представление о характере человека.
Вот и на этот раз она оказалась права: у Джонатана действительно неприятности.
— Мама, я пойду прогуляюсь, — внезапно проговорила Тори.
Ей нужно было подумать, и если ноги донесут ее до дома Бернов, то так тому и быть.
— Я ненадолго, — сказала она матери, накидывая жакет и выходя.
В окнах у Бернов горел свет, значит, Джонатан дома.
Сердце стучало у нее в горле, когда она нажала на дверной звонок. Что она ему скажет? Что она вообще может ему сказать?
— Да?
Джонатан появился на пороге. Он казался еще неприступнее, чем всегда: черная рубашка, черные джинсы. Он холодно смотрел на нее.
Тори облизала сухие губы и взглянула на него из-под ресниц.
— Ты сказал сегодня утром, что нам надо поговорить.
Он насмешливо скривил губы.
— Но ты же сама ответила, что в этом нет необходимости.
Она решительно вздернула подбородок.
— Я передумала.
Джонатан иронично кивнул и отступил, пропуская ее в дом. Она вошла за ним в уютную гостиную. На кофейном столике перед диваном стояла недопитая рюмка виски, на диване лежала гитара, повсюду были разбросаны ноты.
Тори повернулась к нему, прижимая к груди стиснутые руки.
— Песня, которую ты играл вечером в воскресенье... — осторожно начала она.
