Карлсон передал Паркеру ключ. Тот уставился на него так, будто микроскопическая вещица хранила страшную тайну.
— Видите буквы ОЦБ?
Хойт кивнул.
— Объединенный Центральный банк. Нам удалось вычислить, что этот ключик подходит к сто семьдесят четвертой ячейке отделения номер тысяча семьсот семьдесят два на Бродвее, зарегистрированной на имя Сары Гудхарт. Мы получили ордер на обыск и…
— Фотографии были там?
Карлсон и Стоун переглянулись. Они не собирались говорить Паркеру правду. Во всяком случае, до того, как будут сделаны тесты, и все же сейчас дружно кивнули.
— Подумайте об этом, Хойт. Наверное, не зря ваша дочь держала фотографии в банковской ячейке. Более того, мы допросили доктора Бека, и он подтвердил, что никогда не видел снимков. Почему Элизабет скрывала их от своего собственного мужа? По-моему, причина очевидна.
— Вы говорили с Беком?
— Да.
— И что он сказал?
— Немного. Почти сразу же потребовал адвоката.
Карлсон подождал, а потом наклонился к Хойту:
— И не просто адвоката. Саму Эстер Кримштейн! Как вам кажется, сделает невиновный человек что-то подобное?
Хойт вцепился в стул, чтобы не сорваться.
— Вы не сможете ничего доказать!
— Пока нет. Только мы уверены в своей версии, а значит, половина битвы уже выиграна.
— Что вы собираетесь делать?
— Лишь одно, — улыбнулся Карлсон. — Давить на него, пока он не сломается.
* * *
Ларри Гэндл перебрал в уме события дня. «Невесело», — пробормотал он себе под нос.
Во-первых, Бека допросило ФБР.
Во-вторых, доктор звонил фотографу по имени Ребекка Шейес и расспрашивал ее о давней автомобильной катастрофе. А потом даже навестил в студии.
В-третьих, связался с тюрьмой и потребовал свидания с Элроем Келлертоном.
В-четвертых, записался на консультацию к адвокату Питеру Флэннери.
Все это было совершенно непонятно и не сулило ничего хорошего.
Сидевший рядом Эрик Ву повесил трубку и сказал:
— Вам это не понравится.
— Что именно?
— Наш источник в ФБР сообщил, что Бек подозревается в убийстве жены.
Гэндл чуть не упал.
— Объясни толком.
— Пока это все, что знает наш источник. Ищейки каким-то образом связали находку на озере с Беком.
Полная несуразица.
— Дай-ка мне те сообщения, — сказал Гэндл.
Ву протянул ему листки. Когда Ларри размышлял над тем, кто послал эти шифровки, холодок в душе разрастался и креп. Факты складывались вместе, словно кусочки мозаики. Гэндл всегда удивлялся, как Бек смог выжить в ту ночь. Теперь у него зародилось новое подозрение.
Не выжил ли там и кое-кто еще?
— Сколько времени? — спросил Гэндл.
— Половина седьмого.
— Бек еще не подключался к этому… как его там… адресу?
— Бэт Стрит. Нет, не подключался.
— А о Ребекке Шейес есть что-нибудь новенькое?
— Ничего. Близкая подруга Элизабет Паркер, снимали вместе квартиру, пока Паркер не вышла замуж за Бека. Я проверил старые телефонные счета. Бек не звонил ей много лет.
— Тогда почему позвонил сейчас?
Эрик пожал плечами:
— Может быть, мисс Шейес что-то знает?
Гриффин Скоуп был предельно категоричен: узнай все, что возможно, и похорони то, что узнаешь. А также используй Ву.
— Давай-ка поболтаем с ней, — сказал Гэндл.
Шона встретила меня на первом этаже небоскреба под номером 462 по Парк-авеню на Манхэттене и потащила за собой, даже не поздоровавшись.
— Пойдем скорей, я тебе кое-что покажу.
Два часа до сообщения. Шона буквально втолкнула меня в лифт и нажала кнопку двадцать третьего этажа. Замигали лампочки, пискнул сигнал отправления.
— Эстер навела меня на мысль, — сообщила Шона.
— На какую мысль?
— Она сказала, что сыщики уперлись и сделают все возможное, чтобы прижать тебя.
— И что из этого?
Лифт остановился.
— Сейчас увидишь.
Дверь скользнула в сторону, открыв выход в разделенный бесчисленными перегородками зал. Сейчас в таких помещениях располагается большинство офисов. Сними крышу, посмотри сверху — и ты не найдешь никакого отличия между этажом высотного здания и крысиной норой с ее многочисленными лабиринтами. Да и изнутри то же впечатление.
Шона уверенно лавировала между перегородками, я болтался у нее в кильватере. Мы повернули налево, затем направо и опять налево.
— Может, пора бросать хлебные крошки? — поинтересовался я.
