Я не мигая смотрел на экран компьютера.
Я был оглушен, не мог двигаться, тело казалось чужим.
Этого не может быть. Никогда. Элизабет не упала с борта яхты и не считалась пропавшей без вести. Она не обгорела до неузнаваемости. Ее тело было найдено в канаве у Восьмидесятой автострады. Возможно, обезображенное и тем не менее вполне узнаваемое и опознанное безо всяких проблем.
Правда, не мной…
Не мной, но двумя близкими: отцом и дядей. Хойт Паркер, мой свекор, был первым, кто сообщил мне о смерти Элизабет. Он и его брат Кен навестили меня в больнице, едва я пришел в сознание. Оба огромные, неуклюжие, каменнолицые; оба — старые служаки, один — нью-йоркский полисмен, другой — федеральный агент. Сняв шляпы, они попытались сообщить о случившемся с профессиональным состраданием служителей закона. Только я на это не купился, да и они, честно говоря, не больно старались продать.
Тогда кого же, позвольте спросить, я сейчас видел?
Толпы пешеходов по-прежнему мельтешили на экране. Я всматривался в них, надеясь еще раз увидеть знакомое лицо. Тщетно. И все-таки где находится камера? Судя по количеству людей, город большой. Может быть, это даже Нью-Йорк.
Надо искать подсказки, идиот!
Постараемся сосредоточиться. Одежда. Давайте присмотримся к ней. Большинство людей одеты в куртки и пальто. Вывод: мы где-то на севере или, по крайней мере, в городе, где сегодня не очень тепло. Например, не в Майами.
Что еще? Я уставился на людей. Прически? Не поможет. Я внимательно рассмотрел угол кирпичного здания: нет ли там вывесок или чего-то, отличающего этот дом от всех остальных на свете? Ничего. Я скрупулезно исследовал экран в поисках хоть какого-нибудь ключа к загадке.
Пакеты.
Несколько пешеходов несли одинаковые пакеты. Я попытался прочесть надпись, но люди шли слишком быстро. Как жаль, что нельзя попросить их остановиться. Я чуть не сломал глаза, приблизившись к экрану так, что почувствовал исходящее от него тепло. К несчастью, камера висела слишком высоко, а пакеты болтались у самых колен пешеходов.
Заглавная «Р».
Первая буква на одном из пакетов. Разобрать остальные не удалось, они были напечатаны каким-то чересчур уж оригинальным шрифтом. Так, что еще?
Экран побелел.
Черт. Я попытался перезагрузить картинку. Появилась знакомая надпись: «Ошибка». Вернувшись к первоначальному сообщению, я кликнул по ссылке. Опять ошибка.
Вот и все.
Я тупо смотрел на белый экран, в голове билась одна-единственная мысль: я только что видел Элизабет.
Я пытался отогнать эту мысль и не мог. Увиденное не казалось сном. Мне снились сны, в которых Элизабет возвращалась. Мне снилось их слишком много. В большинстве из них я просто с благодарностью принимал ее явление с того света, не задавая лишних вопросов. Помню один, особенно жестокий, — мы были вместе, не важно, где и когда, — и я вдруг осознал, что сплю. Что еще несколько секунд, и я снова потеряю Элизабет. Я обнял ее так крепко, как только мог, пытаясь удержать возле себя, вернуть обратно.
Поэтому знаю я такие сны. И сцена перед камерой не походила ни на один из них. И на явление призрака тоже. Не то чтобы я верил в потустороннее, хотя в таких ситуациях начинаешь задумываться и о подобных вещах. Но духи и призраки с годами не меняются, а «компьютерная» Элизабет была старше той, что я помнил, примерно на восемь лет. Привидения не стригутся. Я вспомнил длинную косу, струившуюся по спине Элизабет в лунном свете, и мысленно сравнил ее со стильной прической, увиденной только что. И глаза. Те самые глаза, в которые я смотрел не отрываясь, с тех пор как мне исполнилось семь.
Элизабет жива.
Глотком загнав назад подступившие слезы, я подумал, что в юности был очень чувствителен и даже слезлив, а вот после кончины Элизабет будто окаменел. Не то чтобы я выплакал все глаза или очерствел от горя, как обычно говорят люди. Нет, просто смерть жены сорвала психологические барьеры, боль была невероятно жестокой, и я прочувствовал ее до конца. После этого кошмара ничто уже не могло расстроить меня слишком сильно.
