Сиротливые ивы погостные
За межой Куликовых полей…
Много места у Бога для праведных!..
И летят,
И летят журавли…
Ну, неправильно это,
Неправильно –
Так легко, так бездумно,
Беспамятно,
Поступаться хоть горстью земли!
Той земли,
Где цветёт и качается
Остролистник в дождях на ветру,
Той, где с Крымом Кубань обручается
И лелеет Байкал Ангару…
Много места в России для радости!
Но от века дано нам судьбой,
Не дождавшись ни внуков,
Ни старости,
Закрывать эту землю собой.
Были беды – и ныне случаются.
Память стынет в беспамятстве дней.
Горек век наш –
Но нам ли отчаяться!
Сдюжим всё – и Господь нам ручается
Светлой болью
Своих журавлей…
Памяти моего земляка
полного кавалера ордена Славы
Михаила Захаровича Дремлюги
Резерв в бою Важней, чем удальство.
Не столь от дикой злобы, сколь от страха,
Рыдало и рычало естество
Смердящих танков на краю оврага.
Уже с десяток «тигров» насчитал,
А там – пехота, бронетранспортёры,
И в воздухе – оскаленные своры
Стервятников, метающих металл.
- Да тут, ты посмотри – все виды войск!
Весь чёртов вермахт! Эдакая сила –
И прёт сюда! Что ж, подходи… не бойсь…
(Вот только бы снарядов нам хватило!)
Он приобнял ещё холодный ствол.
(Расчёт готов. Радист настроил рацию.)
- Вот так… чуть-чуть…
На близкую дистанцию…
В упор… Огонь! –
И вздыбился простор.
И что важней – резерв ли, удальство,
Не рассуждал он: в средоточье грома,
В огне, в крови он бил врага в лицо,
Рукотворя обвал металлолома…
А после им апрель намёл сугроб
Степных цветов – поклон родного юга…
И вытер слёзы Михаил Дремлюга,
Кубанский очень мирный хлебороб.
Колючих трав немолодая поросль
Осунулась, припала к колее.
Мороз уже прошёлся по земле,
И ветры, заплутав, снижая скорость,
Кружатся, вязнут в пепле и золе
Стерни сгоревшей, в холоде закатов,
В скрипучей дрёме кряжистых дерев.
И близостью зимы переболев,
Не помышляешь отделить себя ты
От зябкой участи забытых Богом птиц,
Не улетевших от родных криниц,
Бедующих средь камышей косматых,
По ерикам, вдоль балок, близ станиц,
У плёсов, где следы былых границ,
Где быль и боль избыты и разъяты…
Где старые редуты и кресты –
Седая память нашей правоты…
Самих себя
Мочить в сортире,
Гонять не крыс, так вороньё…
Мы продолжаем в этом мире
Своё житьё, своё бытьё.
И продолжает мир усталый
Житьё-бытьё своих небес,
Где ввечеру закаты алы,
А по ночам пустые скалы
Неспешный обживает лес,
Чтобы вот так вот, осторожно,
Наперекор всему, вразрез
С судьбой, накликанной безбожно,
И всё, наверное, возможно –
В стране чудес,
В стране чудес…
И нет давно ни тайны, ни вопроса,
Ни тихой мглы, где затаился гром,
Нет ничего, что прямо или косо
Не выхвачено было б чьим-то острым
Или тупым, но въедливым пером.
Но ты всё бродишь там, в своём тумане,
Ломая строчки, рифмы теребя,
И странен,
И почти что иностранен –
Компьютероязычный графоманин…
И лист слетевший, и упавший камень
Счастливей и талантливей тебя.
Нашедши – радуйся,
А потеряв – не плачь.
Будь счастлив малостью,
Ну а люби – без меры.
Вот только горизонты обозначь
И не превысь миров своих размеры.
Не по грехам Господь к нам милостив…
Нам застят разум доллары и евры,
И глупостей, нелепостей шедевры –
Всё на излом, на вывих, на разрыв.
Мир на глазах меняется.
Угрозно
Неслыханное прёт обвалом гроз, но
Нам недосуг, нам треплет слух мотив
Привычный наш –
Авось да обойдётся,
Притерпится, убудет,
Рассосётся…
Не по грехам Господь к нам милостив!..
И не всегда простое гениально!
И простота, что хуже воровства,
В глазах твоих прохладна и зеркальна,
Как этот снег, не помнящий родства.
Всё просто –
Снег, и лёд трещит, где тонко,
И время позабыть про чудеса:
Полозья – разогнуть из колеса,
Тулуп – скроить (сварганить из дублёнки),
Скользить впотьмах по утреннему льду
И снег ловить губами на лету,
