— Я часто бываю в Кровавом Гроте. Это очень необычное место. И, я бы сказал, очень… своеобразное. Что касается моего ухода, всё просто: в дальней части пещеры есть небольшой проход, а за ним — туннели. Неподготовленным туда лучше не соваться: можно попасть под обвал, да и заблудиться ничего не стоит. Тем не менее, через туннели можно добраться до города: один из них выходит где — то в километре от Скарлетт — Бэй.
— Вау! — восторженно протянула Лесли, и её глаза тотчас мечтательно загорелись. Ричард поспешил вмешаться в разговор:
— Вы сказали, там можно заблудиться. Простите, если ошибаюсь, но вы не кажетесь мне безрассудным авантюристом, который может понадеяться на удачу.
Седрик снова улыбнулся. Даже улыбка у него была неприятная: холодная, колючая. Несмотря на солнечный день, по спине пробежалось целое стадо мурашек.
— Когда я был маленьким, я однажды потерялся в туннелях. Блуждал там, в темноте, почти три дня, без еды, воды и света.
— Ужас какой! — Лесли схватилась ладонями за побелевшие щёки. — Как в каком — нибудь фильме ужасов, да?
И снова этот нервирующий смех.
— Ну, в фильмах ужасов концы обычно не очень. У моей истории он счастливый. Через три дня меня, едва стоящего на ногах, нашли спасатели.
— И вы после этого снова вернулись в туннели? — Ричард недоверчиво покачал головой. От шока он уже относительно отошёл, и теперь ничто не мешало ему рассуждать логически. Испуганный ребёнок, блуждавший во мраке прибрежных пещер, никак не вязался с уравновешенным и невозмутимым молодым мужчиной.
Вместо ответа Седрик внимательно посмотрел на Ричарда. Странно — легко смотреть в глаза любому другому человеку, теперь же никак не получалось сфокусировать взгляд. Почему — то пространство окрашивалось то в светло — серый, то в пронзительно — синий. Словно пытаешься посмотреть одновременно направо и налево. Наконец, собеседник заговорил снова:
— Что ты знаешь о страхе? Да — да, именно ты.
— К чему это?! — Ричард отвернулся и немедленно услышал укоризненный вопль сестры:
— И этот человек меня упрекает в плохих манерах! Ну — ка, Рикки, уйми свою паранойю!
— Страх — он как облако ядовитого газа. Один раз дашь ему волю — и он тебя захватит, одолеет. Задушит. Я был ребёнком, и я боялся. Сейчас смешно вспомнить, но я плакал, если в комнате гасили свет или задёргивали шторы. Мне всё время казалось: я снова потерялся в туннелях, и на этот раз уж точно не выйду.
Режущая, бьющая по нервам откровенность. Этот мужчина вёл себя более чем странно. Разве о таком принято говорить с едва знакомыми людьми? Похоже, он так же, как и Лесли, заведомо считает весь мир своими близкими друзьями.
— Однажды я понял: так продолжаться не может. И я вернулся туда, где, как мне тогда казалось, обитал мой страх. В прибрежные пещеры. Честно говоря, поначалу было более чем жутко. Я знал — у меня есть фонарик, да ещё коробок спичек, я в любой момент могу разогнать тьму. И знаете что? Я почти сразу вышел к Кровавому Гроту. Оказалось, основной туннель абсолютно прямой, нужно было лишь не сворачивать и идти вдоль подземного ручья. Темнота осталась. Но теперь она надо мной не властна. Это как с чудищами под кроватью: их боишься, пока сам не заглянешь под кровать и не убедишься, что там пусто.
Седрик говорил спокойным, будничным тоном, явно рассказывая эту историю не впервые. Затем он внимательно посмотрел на Лесли:
— А вы боитесь темноты?
Ричард открыл было рот, собираясь предложить всем лимонада со льдом и таким образом хоть как — то сменить тему: слишком ему не нравилась хлещущая через край откровенность едва знакомого мужчины. Но Лесли ответила быстрее:
— Честно? Боюсь до жути! Всё время кажется, что кто — нибудь страшный стоит и на тебя пялится. Включишь свет — а это куча одежды или занавеска. И всё равно жутко!
— Страх победить не так и сложно, уж я‑то знаю, — в кои — то веки в разноцветных глазах появилась слабая искра тепла. — К слову, если хотите, я мог бы показать безопасный путь через туннели. Вы ведь часто бываете в Кровавом Гроте? Мало ли, что может случиться. Скажем, начнётся шторм. Не всегда можно выбраться по морю.
