— Вы-то кто такие? — задал все-таки запоздалый вопрос комбайнер по дороге.
— Вместе с вашей дочкой работаем, — проявил находчивость Диксон, сворачивая с грейдера на узкую дорожку, ведущую в сторону леса.
— Куда это мы? — только теперь заподозрил неладное Поликарп Матвеевич.
— Веников березовых наломаем, — ухмыльнулся Сутулый, — а то в городе с ними дефицит.
— Но в этом лесу одни дубы растут. — Комбайнер почувствовал опасность.
— Дубовые тоже неплохо, — продолжал ломать комедию Павел.
— Дочь, которую уехала навестить жена, не в городе живет и вы не можете вместе работать. — Поликарп Матвеевич усиленно искал ответ на вопрос: что нужно незнакомым парням от него? Но ответа не находил. — Отвезите меня обратно, — неожиданно потребовал он.
— Ну зачем так категорично? — улыбнулся Диксон. — С твоими женой и дочкой мы действительно не знакомы, зато привезли привет от Смугловых. — По желвакам на скулах комбайнера Марат догадался, что последняя его реплика на собеседника подействовала не самым приятным образом, и он добавил: — Не скучаешь по бывшим соседям?
— Отпустите меня! — взмолился Поликарп Матвеевич.
— Посмотрите на него, какой жалобный вид. Меня сейчас слеза прошибет, — сказал Сутулый с иронией.
«Жигуленок» углубился в лес на несколько километров и вырулил на небольшую поляну, остановившись возле огромного, древнего дуба.
— Приехали, — объявил Сайфутдинов, открывая дверцу машины.
— Выходи, дядя, — подтолкнул Поликарпа Матвеевича Сутулый.
— Что вы собираетесь со мной делать? — спросил не на шутку перепуганный комбайнер.
— По идее, тебя бы следовало опустить, — процедил Павел сквозь зубы.
— Куда опустить? — не понял Поликарп Матвеевич.
— На дно, — усмехнулся Сутулый.
— Только не убивайте! — Мужчина преклонных лет встал на колени и сложил руки вместе.
— Спокойно! — Диксон вытянул руку ладонью вперед. — Опустить — это значит сделать с тобой то же самое, что ты сотворил со Смугловыми много лет назад и не понес за содеянное заслуженного наказания.
Комбайнер все еще стоял на коленях с округленными от страха глазами, а Сайфутдинов продолжил:
— Но в конце концов мы решили не лишать тебя целомудренности, потому что наказание для тебя может превратиться в удовольствие. Но и оставлять безнаказанной подобную выходку, — он поднял вверх указательный палец, — тоже нельзя.
— Я готов заплатить, — нашел Поликарп Матвеевич выход из щекотливой ситуации. — У меня на сберкнижке более двух тысяч рублей, и я…
Но его перебил долго молчавший Алексей:
— Мы приехали не для того, чтобы шантажировать и вымогать деньги.
На лбу разволновавшегося пожилого мужчины выступили крупные капли холодного пота.
— Для чего же тогда вы завезли меня в лес?
— Мы лишим тебя возможности еще когда-нибудь причинить страдания женскому полу, — спокойным тоном даже не ответил, а вынес приговор Атаман.
— Как это? — опять не понял приговоренный.
— Очень просто, — сказал Диксон, открывая багажник «жигуленка» и извлекая оттуда два красных кирпича. — Старым, испытанным методом.
Промелькнувшая догадка привела Поликарпа Матвеевича в ужас.
— Вы не посмеете, — неуверенно произнес он.
— Еще как посмеем, — ответили в унисон Сутулый и Диксон.
Поликарп Матвеевич попытался бежать, но возраст и мучавшая его одышка не позволили далеко уйти. Метров через пятнадцать-двадцать его настиг один из преследователей и поставил подножку.
Дальше все было словно в тумане: он не помнил, как его привязали к стволу могучего дуба, как он орал и сопротивлялся, как спустили штаны. Единственное, что Поликарп Матвеевич отчетливо запомнил: это разведенные в стороны два красных кирпича, глухой хлопок и адскую боль, от которой он потерял сознание.
Председатель колхоза Струнов Игорь Витальевич возвращался с поля в село. Несмотря на то, что за ним числилась служебная машина с шофером, он привык к лошади и к бричке на резиновом ходу. Струнов пребывал в приподнятом настроении: урожай выдался на славу и погода хорошая стояла. Игорь Витальевич думал, что если дождей не будет еще с недельку, рекордная сдача зерна государству обеспечена. Он мысленно уже составлял отчет в райком партии. Душераздирающий крик со стороны леса оборвал мысленные планы председателя. Крик мало походил на человеческий, но Игорь Витальевич не смог вспомнить и животное, способное издавать подобные звуки, поэтому решил, что ему показалось. Но когда Струнов занес хлыст, чтобы стегнуть лошадь, крик повторился и на этот раз был похож на рев смертельно раненого зверя. Председатель замер с занесенным хлыстом в руке, но быстро пришел в себя, взял вожжи в обе руки и направил лошадь с грейдера на боковую дорожку, ведущую к лесу.
