Высокая, стройная, не склонная к полноте женщина расхаживала вдоль изгороди железнодорожной больницы в ожидании. Ее черные, волнистые волосы раздувал легкий летний ветер, и они чуть серебрились от яркого полуденного солнца, придавая красавице вид сказочной царевны. Смуглая, гладкая кожа лица, ярко обозначенные темные дуги бровей, аккуратный, чуть вздернутый нос и тонкие, но яркие и чувственные губы подчеркивали красоту женщины. Проходившие мимо мужчины невольно останавливали на ней взгляды и задерживали дольше, чем того требовало приличие, но, столкнувшись с цепким взглядом умных глаз, отворачивались и следовали своей дорогой. Многие не выдерживали и оборачивались, чтобы сзади оценить фигуру недоступной красавицы.
Заведующая гинекологическим отделением больницы Смуглова Марина Михайловна бросила нетерпеливый взгляд на часы и посмотрела по сторонам. Но вот из-за поворота вынырнул «жигуленок» и резко затормозил около женщины. Дверь с пассажирской стороны услужливо распахнулась, и виноватый мужской голос сказал:
— Извини, Маришка, за опоздание, последние приготовления задержали.
— У тебя, Марат, всегда найдется причина для оправдания, — ответила она недовольно, усаживаясь на переднее сиденье.
— Ну зачем лишнего на меня наговаривать? Не так уж и часто мне приходится оправдываться.
— Ладно, поехали, — снисходительно улыбнулась Марина, прощая мелкую провинность своему поклоннику.
Двадцатисемилетний Марат попался в умело расставленные сети красавицы пять лет назад, влюбившись в нее с первого взгляда. Нельзя сказать, что Марина не испытывала ответного чувства, но холодный расчет взял верх над земными чувствами, и ничего, кроме поцелуев, в отношениях с Диксоном она не допускала, решив, что полностью будет принадлежать ему только после того, как они распишутся.
Но и жить с родителями или в снятой квартире она тоже не собиралась. Возможно, строгие ограничения и удерживали около нее Марата, желающего во что бы то ни стало преодолеть запретный барьер. Как раз сегодня у них намечалась вечеринка по случаю окончания строительства дома.
Они подъехали, когда все собрались и ожидали только их прибытия.
— Наконец-то! — обрадовался Алексей, встречая опоздавших.
Марина обратила свой взор на особняк, и сердце ее екнуло. По социалистическим понятиям, иначе как стройкой века этот дом назвать было нельзя. По блеску в глазах Марины Марат догадался, что она в восторге от увиденного. А после того, как Смуглова собственноручно перерезала ленточку перед входом в дом, ее неприступность начала заметно таять.
Через три дня они подали заявление в ЗАГС, и Марина согласилась остаться в доме с ночевкой, где чувствовала себя полновластной хозяйкой. Они допоздна засиделись у Казаковых. Марат искусно колдовал над коктейлями, стараясь подставлять Марине самые крепкие.
А вечером девушку дожидались очередные сюрпризы: перстенек с бриллиантом в четыре карата и, что ее порадовало больше, чем перстень, югославский спальный гарнитур из красного дерева. Огромная кровать в середине комнаты, с резными спинками ручной работы привела Марину в восторг.
— Надо же, какая красотища! — воскликнула Смуглова заплетающимся языком. Колдовство Марата не прошло даром.
Марина запрыгнула на кровать, матрац спружинил, ее юбка задралась, обнажив икры ног, а она не обращала на это внимания.
Марат присел на край кровати, незаметно рассматривая открывшиеся его взору прелести.
— Я бы хотел, чтобы ты переехала сюда еще до свадьбы, — попросил он с замиранием сердца.
— Согласна, — кивнула захмелевшая девушка и посмотрела на жениха затуманенными глазами. — У тебя еще что-нибудь выпить есть?
— Только водка, — осторожно предложил хозяин.
— Тащи.
Такой он видел ее впервые, поэтому подобное поведение целомудренной девы несколько смутило его.
После двух рюмок хорошей сибирской водки Марина просто-напросто уснула. Раздосадованный Марат долго смотрел на спящую красавицу, сожалея, что напоил ее. Он пробовал разбудить девушку, но она только что-то невнятно бормотала сквозь сон.
— Переборщил малость, — произнес он вслух и махнул рукой на бесполезную затею. — Сам виноват.
