— Я слышал, что Ксюша отшила его, прежде чем исчезнуть, — подыскивал Сутулый оправдание. Ему не хотелось возиться с новым донором, к тому же этот запомнил его лицо.
— Потому что именно он убил ее отца, — объяснил Гарик поступок Ксюши.
— Это в корне меняет дело. — В голосе Павла скользила открытая злость. — Жалко, что он не почувствует боли перед смертью.
— А ты уверен, что Люба согласится воспользоваться его почкой? — Вопрос оказался столь непредвиденным, что Сутулый, опешив, чуть не столкнулся со встречным транспортом.
— Это еще почему? Ведь он укокошил ее родного брата!
— Мне неизвестны настоящие причины, но даже на похоронах брата она симпатизировала этому парню и несла что-то вроде того, что не он виновен в смерти Атамана. И племянницу уговаривала помириться с ним.
— Да! — Павел почесал затылок. — Достаточно взглянуть на его лицо — можно подумать, что он родной ее брат, а не Алексей. Воистину чудеса способна творить природа.
— Не исключено, что тут кроется какая-то тайна, — сказал Игорь. — Я как-то подслушал отрывок разговора жены с тещей. Они говорили что-то про близнеца, будто бы потерянного с самого рождения. Не успел полностью разобраться. Заметив меня, они замолкли.
— Что ты предлагаешь? — Сутулый находился на распутье, хотя не очень верил в сказочные истории. Но судя по тому, что поведал ему Гарик, Люба действительно могла отказаться от донора.
— А что я могу предложить? Если он Атамана не пожалел, невзирая на любовь к его дочери, то и на нас наплюет. А он, между прочим, наверняка твое лицо сфотографировал.
— Я в этом не сомневаюсь. — Сутулый прижал губами фильтр сигареты и нервно чиркнул зажигалкой. — Необходимо что-то придумать.
— Накроем его лицо полотенцем. Жена и внимания не обратит.
— Точно! Так и сделаем, — обрадовался Сутулый, успокоившись.
До крематория они добрались без приключений, если не считать, что на въезде в город их остановил инспектор ГАИ для проверки документов. Но документы у Герасимова были в полном порядке, а на Вершкова, который походил на дремавшего пассажира, инспектор и не взглянул.
Сергей уже ожидал их у входа и помог отнести Александра на стеллаж, который служил им операционным столом.
— Да это же… — узнал сторож донора.
— Заткнись! — перебил его Сутулый. — Смотри не проговорись сестре, — угрожающе предупредил он.
— А что, мне больше всех надо? — залебезил трусоватый Сергей. — Мое дело — сторона.
— Так-то лучше будет, — одобрительно кивнул Павел.
К приезду Казаковой донора подготовили к операции. Она молча помыла руки из чайника, ей поливал брат, и подошла к стеллажу со скальпелем в руке.
— Наркоз в вену ввели? — поинтересовалась она на всякий случай.
— Три минуты назад повторно, — подтвердил муж.
— А зачем вы ему лицо полотенцем накрыли? — все же спросила женщина.
— Павел ему малость физиономию подпортил, — нашелся Гарик. — Чтоб не отвлекать твое внимание.
— Надо же, какая трогательная забота, — усмехнулась Казакова и занесла руку со скальпелем, а Игорь занял место ассистента. Она только начала делать разрез, когда Сутулый нечаянно задел край полотенца, и оно сползло на пол. Люба намеревалась прочитать нотацию Павлу, чтобы не вертелся под руками, но лишь раскрыла рот и замерла, словно слова застряли у нее в горле.
— Кого вы притащили, идиоты несчастные! — Она одернула руку со скальпелем, будто ее змея ужалила.
— Зачем так кипятиться? — Сутулый скривил недовольную физиономию. — Кто подвернулся, того и привезли.
— Вы немедленно отвезете его в какую-нибудь больницу, там наложат на рану швы.
Люба взялась за дезинфекцию пореза.
— Что-то я тебя плохо понимаю! — Тон Герасимова дружелюбным назвать было нельзя. — Он убил моего кореша, между прочим, твоего брательника, а ты его, значит, в больницу?
Люба спиной ощутила, вставляя тампон в рану, три пары любопытных глаз, обладатели которых с нетерпением дожидались разъяснений. И ей пришлось признаться.
— Этот человек — мой родной брат, близнец!
— Твой?! — задал самый глупый вопрос, какой только можно придумать, Сергей.
— И твой тоже. Тупица!
— Вот так номер! — Глазки у сторожа бегали не останавливаясь.
