— С организационными вопросами покончили, — согласился Диксон. — Но как быть с техникой исполнения?
— Что именно тебя интересует? — не понял старлей. — Обычное ограбление.
— Сам же говорил, что тут замешаны огромные бабки, — кинул Марат проницательный взгляд на офицера. — Кто же с ними добровольно расстанется?
— Не пойму, к чему клонишь? — развел руки в стороны Мирошниченко.
— К тому, что барыги — не деревенские мужички и будут защищать свои кровные до последнего.
— Вполне естественно, что спекулянты, ворочающие большими деньгами, запросто их не отдадут.
— Я думаю, что операцию можно облегчить… — Марат выдержал короткую паузу. — Если припугнуть их огнестрельным оружием, сами все выложат.
— Вот, оказывается, в чем дело, — словно прозрел отрядный. — Где я его возьму, не могу же одолжить свой, табельный. А вдруг провал, сразу на меня выйдут, пистолет зарегистрирован. Нет, не могу. Я уверен, что все пройдет гладко, как всегда, но рисковать до такой степени… Даже если вы заберете деньги и скроетесь, но кого-нибудь подстрелите, такой шум пойдет! Не могу, — решительно заявил он.
— Никто никого убивать не собирается, — вновь пришел на помощь Алексей. — Нам необязательно настоящий пистолет. Нужен пугач.
— Такое добро найдется, — хлопнул отрядный Атамана по плечу и поднялся. — Вроде обо всем переговорили. До вечера. Устраивайте в бараке дебош, свидимся…
Для правдоподобности Диксон и Атаман опустошили бутылку водки, пригласив Урюка и Сотника разделить трапезу. Во время застолья вели себя возбужденно, постоянно спорили между собой, цепляясь ко всякой мелочи.
— Помяни мое слово, не закончится все это добром, — шепнул Сотник Урюку.
Позднее его пророческие слова сбылись. Когда напарники находились уже не в каптерке, а в своем углу барака, Марат спросил, лежа на койке:
— У тебя спичек нет?
— Кончились, — ответил Алексей, сидя на табуретке и листая книгу.
— Спроси у кого-нибудь.
Его спокойный тон не предвещал бури.
— Тебе надо, сам и спрашивай, — появились в голосе Атамана недовольные нотки. — Нашел шестерку.
— Я тебя по-дружески попросил, — придрался Диксон, начиная нервничать.
— Отвали, — вскипел Атаман. — Добром прошу. Нет настроения.
— Плевать мне на твое настроение. — Бугор опустил ноги на пол и сел. — Я тебе сказал: принеси быстренько спички.
Теперь уже в голосе проскальзывала явная угроза.
Осужденные притихли и сосредоточили внимание на лидерах. Казаков захлопнул книгу, бросил ее на тумбочку и повернулся в сторону оскорбителя.
— Кажется, я доходчиво объяснил, но для тупых могу повторить. Пошел ты… — процедил Атаман сквозь зубы.
Оба вскочили и набычились, размолвка дошла до крайности и никто оскорблений прощать не собирался. Алексей, наблюдая за действиями противника, попятился в широкий проход. Марат следовал за ним, слов уже никто не произносил. Диксон попытался нанести удар прямой правой, но Атаман успел поставить блок и ответил боковым хуком слева, соперник вовремя отреагировал. Игра шла по разыгранному заранее сценарию, днем они несколько раз репетировали десятиминутный бой. В ход пошли удары ногами, все известные им приемы и уловки. Никто не вмешивался в драку лидеров, хотя зевак собралось немало, их окружили осужденные всего барака. Вот Марат сделал удачную подсечку, Алексей упал и ударился головой о чугунную батарею. Он прикрыл веки, и на лице отобразилась боль. Этот трюк они отрабатывали более десяти раз. Сайфутдинов сел верхом на соперника и взял того за грудки, пару раз встряхнул и сказал:
— Проси, сволочь, прощения при всех, иначе за себя не отвечаю.
Голос звучал грозно, и наблюдатели уже были уверены в его победе. Атаман медленно раскрыл глаза и прошептал окровавленными губами:
— Не дождешься.
Диксон занес кулак над головой поверженного, но заключительного, завершающего удара нанести не удалось.
— Разойдись! — расталкивали осужденных конвойные. — Отставить! — Один из них в самый последний момент поймал руку Марата.
Ротозеи не торопясь разошлись, на запястьях драчунов захлопнулись наручники.
В зоне внимания появился отрядный.
— Что за шум, а драки нет?
— Была, товарищ старший лейтенант, — доложил младший сержант, который был старшим среди солдат.
