Закупившись в ближайшем круглосуточном магазине, Эрин, прежде чем идти домой, не торопясь перекурил на свежем воздухе и купил свежую газету. Если ничего интересного там не окажется, то будет на чем почистить селедку.
Нол еще спала, да так сладко, что будить её казалось святотатством, и эльф решил не греметь посудой, а почистить картошку под чтение передовицы. Армейский опыт предполагал умение орудовать ножом без визуального контроля.
«Смерть столичного журналиста. Случайность или тонкая эльфийская месть?» – гласил яркий заголовок.
«А ну-ка, ну-ка! Что еще за месть?» – заинтересовался Эрин и углубился в чтение.
На этом моменте его хорошее настроение испарилось.
* * *
У тесных эмоциональных связей, таких, как между мной и Эрином, есть одно не слишком приятное свойство: если его что-то по-настоящему сильно беспокоит, то поневоле трясет и меня. Впрочем, ко всему можно привыкнуть, да и не мне жаловаться – подобные невольные встряски я устраиваю возлюбленному значительно чаще, нежели он – мне. Поэтому я не слишком удивилась своему внезапному пробуждению. Что-то очень сильно и неожиданно огрело моего лорда по лбу, фигурально выражаясь, и его ментальный всплеск заставил меня проснуться и обеспокоенно навострить уши, как в буквальном смысле, так и в ментальном.
Ничего фатального, как оказалось. Просто очередной приступ паранойи. Ему так часто кажется, что я от него сбегу, что мне больших трудов стоит и в самом деле это не совершить. Когда тебя держат слишком крепко, в какой-то момент это перестает радовать. Надежные объятия приятны до тех пор, пока в них не начинают трещать ребра и прерываться дыхание.
Проклятье! Кто, кроме него, способен одной лишь тенью мысли отравить такое восхитительное утро, а?
Я сделала вид, что сплю, и, сцепив зубы, стерпела такие… хозяйские поглаживания по животу. Не дождешься, любимый. Ты и так меня поймал, позволь уж обойтись пока без цепи и строгого ошейника, ладно?
Я перевела дух и села только после того, как хлопнула входная дверь. Стыдно сказать, но я сейчас чувствовала… почти облегчение. Я так больше не могу. Не могу притворяться, будто не слышу его мыслей, и не могу делать вид, что меня радует то, что я слышу.
С меня хватит. Либо я сегодня же соберусь с духом и поговорю с ним – спокойно и серьезно, без воплей и беготни друг за дружкой с пистолетом и наручниками, либо… либо завтра мы проснемся в разных постелях. Страх и постоянное давление способно отравить все, даже любовь. Не для того я вырвалась из-под власти мамочки, не для того зубами выгрызала свой диплом мыслечтицы и потом из кожи вон лезла, чтоб развить слабенький, в общем-то, дар до более-менее приличного уровня, чтоб теперь отказываться от всего ради безоблачного босоногого счастья на кухне с половником и животом до подбородка.
Я неровно вздохнула, смаргивая злые слезы. От расстройства у меня уже привычно заломило виски. Ненавижу притворство. Ненавижу то, чем сейчас занимаюсь. А занимаюсь я, если кто не понял, самым обычным обманом и увиливанием. Договорилась с Ытханом насчет графика дежурств и трусливо успокоилась на этом, в надежде, что все само собой рассосется. Не получилось.
Ах, балрог! Ведь смогли же как-то договориться между собой мои папа и мама! Хотя… папе, спорю на свои новые погоны, никогда и в голову не могла бы забрести мысль о том, чтобы отнять у мамы небо. Ее талант грифонолетчицы ценен только до тех пор, пока ему есть применение – они оба это понимают. И если случится война, гвардии капитан Аэриэн Канорриэн снова встанет в строй, и отец не станет ее удерживать, так же как и она не заставляет его сменить опасные будни… не будем уточнять, кого… на мирную и безопасную профессию тренера по рукопашному бою. Но они – умные и взрослые, а мы с Эрином – два гордых самолюбивых придурка, втихаря выясняющие, кто из нас круче и дурней. Разве я смогла бы потребовать, чтобы он бросил свою – нашу, Моргот его отдери! – безумно опасную, но жутко увлекательную работу ради моего спокойствия, а? Так отчего же… ах, проклятье! Просто слов нет. Я – мыслечтица, мой дар не уникален, но все же достаточно редкий и очень востребованный. Зарывать его среди кастрюль – бесчестно. На это я не пойду. Опозорить имена предков
