Джино хмыкнул:
– Правда, не для мачо. Для мачо телевизор с большим экраном и бар с выпивкой. Кругом сплошное безобразное запустение, будто в доме никто вообще не живет. Ты когда-нибудь слышал, что дом – отражение мужчины?
– Насколько мне известно, дом – отражение женщины, с которой он живет.
– Ты мой дом имеешь в виду?
– Фактически свой, когда в нем жила Хитер, – сказал Магоцци, на самом деле думая о большом нехорошем вооруженном Джино, живущем в доме, полном мягкой мебели, сухих цветов и венков из травы. Девичий дом. Дом Анджелы. Никакого телевизора с большим экраном, бар с бутылками не торчит на виду. Всегда пахнет соусом из базилика с чесноком, вечно томящимся на плите, а время от времени детской присыпкой. – Пожалуй, твой тоже, – добавил он.
Джино с ухмылкой качнулся на каблуках.
– Что и подтверждает мою правоту. Мой дом идеально меня отражает. Я мужчина, который любит Анджелу.
Через полчаса Магоцци расправился с третьей колбаской.
– Невероятно.
– Что я тебе говорил? – прошамкал с полным ртом Джино. – Главный секрет в том, что их перед жаркой надо вымачивать в пиве с луком. Иначе будут по вкусу похожи на японский соевый творог. Хочешь последнюю?
Магоцци приложил руку к сердцу.
– По-моему, на сегодня артерии достаточно пострадали. Я готов на риск, но не на самоубийство.
Пару секунд подумав над последним куском, Джино подцепил его с тарелки.
– Для этого Бог изобрел «Липитор». – Он помолчал, нахмурившись. – Кстати, о самоубийстве. Как думаешь, не приглядеть ли за Пульманом? Он не очень-то хорошо нынче выглядел.
Магоцци откинулся на спинку кресла.
– Трудно сказать. Между тем, что собираешься сделать и действительно делаешь, большая разница, хотя он вполне может свернуть на эту дорожку. Если действительно ушел в депрессию, точно допьется до смерти.
– Вместе с шурином. Господи, ну и семейка! Знаешь, мне в самом деле хотелось бы, чтобы папашу грохнул Джек Гилберт, хотя, сказать по правде, не верю. Кишка тонка.
– Не вздумай кидаться подобными выражениями завтра на похоронах.
– Ладно. В любом случае это не он. – Джино жевал, погрузившись в размышления. – Кроме того, я раскрыл дело, остановившись на первом подозреваемом.
– На Лили Гилберт?
– На ком же еще? Только теперь мы ее обвиняем в убийстве мужа и Розы Клебер.
Магоцци закатил глаза.
– Ладно, сдаюсь. Зачем ей убивать старушку, с которой она никогда не встречалась?
– Здрасте! Затем, что ее муж положил глаз на бабушку, мастерицу печь печенье. Преступление из старческой ревности – ясно, как стеклышко.
– Кажется, мы почти все утро потратили на выяснение того факта, что Мори Гилберт и Роза Клебер вообще друг с другом не были знакомы.
– Из того, что родные об этом не знают, еще не следует, что они на самом деле не были знакомы. Подумай. Никто не станет изменять жене, а потом членов семьи оповещать об измене.
– Дай дух перевести. Они же старики.
– Ну и что? Думаешь, старики сексом не занимаются? Хочешь переночевать в моем доме? Мне пришлось перекрашивать стенку за изголовьем кровати, где спят родители Анджелы.
Магоцци вытаращил на него глаза.
– Не верю.
– Я с тобой не шучу.
– Сколько им? За семьдесят?
– Угу.
– Превосходно, – улыбнулся Магоцци. – Весьма обнадеживает.
– Еще бы.
– Все равно, это самая глупая мысль, какую ты когда-либо высказывал.
– Хорошо, умник. Есть идея получше?
– Ну, если искать связь между Мори Гилбертом и Розой Клебер, то оба пережили концентрационный лагерь. Возможно убийство из ненависти.
– Намекаешь на каких-нибудь оголтелых неонацистов?
Магоцци пожал плечами:
– Возможно. Они то и дело где-нибудь всплывают. Хватает случаев вандализма в синагогах и прочего. В Сент-Поле какая-то шайка повсюду расклеивает антисемитские листовки.
Джино хмыкнул:
– С закрученной наоборот свастикой? Господи, Лео, их всего трое, и, насколько я слышал, на всех троих одна извилина.
– Возможно, они не одни в городе.
– Другие еще хуже. Можно на всякий случай проверить, просто чтобы дыру заткнуть, но эти идиоты оставляют подпись, писая на тротуар, иначе какой смысл? Кроме того, по словам родственников, ни Гилберт, ни Клебер в храм никогда ногой не ступали, оставаясь вне поля зрения обыкновенных неонацистов. А на местах происшествия чисто, будто профессионал поработал. Ни следов, ни отпечатков пальцев, ни свидетелей… Тут действует очень умный киллер, например сообразительная старушка в хорошей физической форме, которая любит смотреть детективы по телевизору.
