— Гм! — Глейшер мысленно провернул это предположение. Оно, конечно, имело свои привлекательные стороны, но очень во многом оставляло вопрос открытым.
— А кобылка, Ормонд?
— Ну, сэр, мы знаем единственного человека, который мог отвести ее обратно, и это — Велдон, и мог он это сделать только в одно время — между четырьмя часами, когда попрощался с Полвистлом и Томом и пятью двадцатью, когда мисс Вэйн видела его в Дарли. Давайте подумаем, как это разрешить, сэр. От Хинкс-Лейн до того места, где была оставлена лошадь, три с половиной мили; он мог выйти в четыре часа, дойти туда за час или чуть меньше, быстро верхом доехать обратно и как раз и 5.20 оказаться там, где его видели мисс Вэйн и Перкинс. Все сходится, сэр, не так ли?
— Это сходится, как вы говорите, Ормонд, но это как раз то, что я мог бы назвать притянутым за уши соответствием. Почему вы полагаете, что Перкинс вернулся за мисс Вэйн, вместо того, чтобы отправиться в Лесстон-Хо?
— Может быть, для того, чтобы разузнать, что она собирается делать, сэр? Или, возможно, чтобы невинно выглядеть… Он ведь, наверно, удивился, увидев ее там, не зная, что она идет в Бреннертон; и не удивительно, что он, по-видимому, несколько забеспокоился, когда она заговорила с ним. Он, возможно, решил, что вернуться вместе с ней — это самое правильное, что можно предпринять. Или он начал волноваться и захотел удостовериться, вернулся ли Велдон с лошадью. Он был очень осторожен, не сказав Велдону, когда они встречаются… всячески старался не иметь с ним ничего общего, как вы могли заметить. А что касается того, что он потом скрылся, — так это естественно, если вспомнить, что в его рюкзаке лежала одежда, испачканная кровью.
— Вы ответили на все вопросы, Ормонд. Так вот вам еще один. Почему, скажите на милость, если все это правда, Перкинс не прискакал на этой проклятой лошадке прямо к скале, когда находился совсем рядом с ней? Он мог ведь поехать на ней обратно и точно так же привязать ее.
— Да, сэр, и я полагаю, судя по рым-болту, что именно это вначале и пришло ему в голову. Но сегодня я осмотрел эти скалы и заметил, что как раз примерно в миле от Утюга дорога подходит настолько близко к краю этой скалы, что вы сможете увидеть берег внизу. Когда они обдумывали это дело, то могли сообразить, что человек, проезжающий по открытому куску пляжа, будет выглядеть подозрительно. Поэтому Перкинс спрятал лошадку там, где кончалось укрытие, а сам на веслах прошел остаток пути, считая, что это будет менее заметно.
— Да, в ваших словах есть доля истины. Но все зависит от времени, когда Перкинс проходил через Дарли. Нам придется это проверить. Видите ли, Ормонд, я считаю, что мы все это неплохо обдумали, и мне нравится ваша инициатива и то, что вы избрали свою линию расследования, но, в конце концов, мы не можем изменить факты.
— Нет, сэр, разумеется, нет. Но, конечно, сэр, даже если это был и не Перкинс, это не значит, что не было кого-нибудь еще.
— Кого, например?
— Соучастника, сэр.
— Все начинается снова и снова, Ормонд…
— Да, сэр.
— Ладно, хватит, давайте-ка еще подумаем, что можно сделать.
— Совершенно верно, сэр.
Когда Ормонд ушел, Глейшер в задумчивости потер подбородок. Это дело взволновало его. Утром его мучил главный констебль, говорящий всякие неприятные слова. Главный констебль, военный, джентльмен старой школы, считал, что Глейшер слишком много суетится из-за пустяков. Для него было совершенно очевидным, что какой-то презренный иностранец, ничтожный танцовщик сам перерезал себе горло, и главный констебль считал, что из-за этого не стоит подымать шум. Глейшеру тоже страстно хотелось закончить дело, однако он был искренне убежден, что в нем скрывалось нечто большее, чем казалось. Никогда еще у Глейшера не было так неспокойно на душе. Имелось слишком много подозрительных обстоятельств. Бритва, перчатки, непонятные передвижения Велдона, странная неразговорчивость мистера Поллока, подкова, рым-болт, путаница Брайта с приливом и отливом и, кроме того, — шифрованные письма и фотография таинственной Феодоры; каждое из этих обстоятельств, взятое отдельно, могло бы иметь самое тривиальное объяснение, но, конечно, никак не вместе, никак не вместе… Глейшер изложил свои сомнения и все эти пункты главному констеблю и получил несколько неохотное разрешение продолжить расследование. Однако радости от этого не испытал.
