Сандра в порыве признательности сама подошла к нему и обняла. Мэтью на миг замер, удерживая ее возле себя, и прослезился от наплыва чувств. Совсем немного. Так, что Сандра ничего, наверное, и не заметила. Или, может, заметила, но, конечно, не осудила. Слишком уж доброй и хорошей она была.
До автостанции Мэтью довез Сандру на машине. Предварительно заехали к ней домой, он лично объяснился с Сильвией, которая выслушала его внимательно, без лишних эмоций и в то же время весьма доброжелательно, после чего без раздумий дала согласие.
— Стефани просила передать, что всем сердцем желает тебе удачи, — сказал Мэтью, проводив Сандру до готовившегося отправиться в путь автобуса. — Она все эти полмесяца безумно мучилась и счастлива, что все заканчивается именно так.
Сандра кивнула.
— Я тоже счастлива.
— Береги себя. — Мэтью чувствовал, что уже переживает за нее, как за родную дочь.
— Обязательно.
— А Кристиану передай большой привет. Пусть возвращается.
— Я очень надеюсь, что теперь он в Балтиморе не задержится.
— Кстати… — Мэтью почесал висок. — Наверное, будет лучше, если я попытаюсь связаться с ним, предупредить, что ты едешь. Если, конечно, телефон у Бенджамина не изменился.
Сандра задумалась. И кивнула, одобряя его затею.
— Да, пожалуй… А то Кристиан меня на порог не пустит, не даст возможности все объяснить. Или, если и выслушает, чего доброго, не поверит.
Мэтью посмотрел на часы.
— Пора.
Опять обнялись, и Сандра заняла свое место. Мэтью махал ей рукой, пока различал в большом окне удаляющегося автобуса ее силуэт.
А когда тот вообще исчез из виду, слившись на дороге с потоком машин, достал телефон, клочок бумаги, на который переписал номер Бенджамина, набрал его и в страшном волнении стал ждать ответа. Трубку подняли после пятого гудка, когда Мэтью уже испугался, что никого нет дома.
— Слушаю.
Мэтью сразу узнал голос сына. Хоть и прозвучал он непривычно глухо и устало.
— Кристиан! Как же давно мы не виделись, даже не разговаривали…
— Папа? — изумился Кристиан. — Мама сказала, что не даст тебе мой номер, чтобы ты не мучил меня расспросами… Что-то случилось?
— Да, — улыбаясь во весь рот, ответил Мэтью. — Много чего случилось за один сегодняшний день. И почти все — удивительное и радостное. Жизнь изменяется к лучшему, сын. Справедливость восторжествовала!
— А нельзя ли пояснее? — недоуменно спросил Кристиан. — Ты с работы звонишь? Заключил крупную сделку?
— Не с работы, Кристиан. С автостанции.
— Чего? Всего только четыре часа, в будние дни ты никогда в жизни не позволял себе…
— Я ошибался. Нельзя жить одной работой, дорогой ты мой. — Мэтью шел куда глаза глядят, ощущая себя самым счастливым на свете. От того, что слышал голос сына, от того, что так душевно с ним разговаривал. От того, что Сандра уже мчалась к нему, да даже просто от того, что светило солнце и так необыкновенно легко дышалось. — Я обещаю тебе, что отныне стану другим. По отношению к маме, к тебе, к Сандре…
— Что?! — вскричал Кристиан. — Ни о какой Сандре я слышать больше не желаю, запомни, пожалуйста, раз и навсегда. Для меня ее больше не сущест…
— Да подожди ты, не кипятись! — перебил его Мэтью. — Она существует. Еще как существует! Для тебя, для меня, даже для Стефани.
— Ты просто ничего не знаешь! — опять было вспыхнул Кристиан.
— Это ты ничего не знаешь, — возразил Мэтью. — Произошло нечто такое, что трудно себе вообразить. Сейчас я все тебе расскажу, только не перебивай меня и постарайся все правильно понять. Понять и простить. Это крайне важно, поверь. Для нашего общего благополучного будущего. Готов?
Кристиан долго молчал, но в конце концов выдал:
— Готов.
Мэтью боялся, что Кристиан, как только сообразит, что во всех его страданиях повинна родная мать, взорвется, не захочет больше знать ни ее, ни отца, потому принялся рассказывать о том, что сам выяснил только сегодня, и о невероятных событиях этого дня, подбирая слова с особой тщательностью. Кристиан лишь время от времени прерывал его речь изумленными восклицаниями, иногда бормотал «не верю, не может такого быть», но выслушал до конца и, лишь когда Мэтью замолчал, гневно выкрикнул:
