Создание «чудовищ» подчинялось правилам своеобразной изобразительной грамматики. Их наделяли крыльями в знак быстроты; птичьи когти указывали на хватательную способность, а бычьи рога — на силу; человеческие руки символизировали умение работать, человеческое лицо — ум. Рыбье тело говорило о принадлежности к водной среде — стихии бога Эа, обладавшего разнообразными способностями, но особенно преуспевшего в магии. Создатели чудовищ вовсе не имели целью сделать их страшными. Дело было не в их облике (безусловно, непривычном), а в неусыпной бдительности и несравненной силе, что делало их непревзойденными стражами. Такова была роль гибридных существ, рельефных и силуэтных, помещенных на кирпичных воротах Вавилона и Барсиппы. Эти защитники могли оставаться незримыми для человека — от этого их способность пугать и отгонять демонов не ослабевала. Когда ворота Иштар надстроили, чудовища из простой глины, стоявшие там раньше, оказались засыпанными слоем земли; но пока они, так сказать, не были погребены окончательно, их не преминули сохранить для дела, тщательно обмазав штукатуркой, чтобы предотвратить размокание. Тем самым вся охранительная сила осталась при них. С той же целью, но без особой пышности простые люди закладывали под стены домов глиняных собак или статуэтки Пазузу. Этому существу вавилоняне очень доверяли; у него были человеческое туловище, голова волкодава, четыре крыла и птичьи когти на ногах. Злые духи его особенно боялись (во всяком случае, такая у него была репутация); его устрашающий вид не давал им проникнуть в охраняемое место.
Чудовища носили шумерские имена; тем самым их принудительно связывали с самыми отдаленными временами. Но тексты по этому поводу сообщают очень мало: специалисты-писцы не уделяли этим существам внимания, эта область культуры была им явно чужда, и к новшествам в ней они относились достаточно безразлично.
Оба течения, архаизирующее и модернизирующее, объединяли фигуры «мудрецов». Это также были чудовища, но они играли роль и в священной истории начала времен. В этом смысле они были изначальны, выступая в качестве истока всех человеческих знаний.
Ни одно повествование — по крайней мере из известных нам — не пыталось свести воедино и гармонизировать все традиции. Поначалу на каждый случай имели хождение отдельные предания. Все они происходят из жреческой среды. Древнее всех, видимо, сказания города Эриду; во всяком случае, они самые богатые подробностями. В широко распространенном мифе, восходящем как минимум к III тысячелетию, а скорее всего к более ранним временам, учителем вновь возникшего человечества являлся один из богов. Но в течение II тысячелетия постепенно возобладали иные представления. Теперь считалось, что обучением людей занимался уже не бог, а некий Адапа[48] — гибридное существо, имевшее рыбье туловище; но из-под рыбьей головы выглядывало человеческое лицо, от человека были также руки и ноги. Адапа, дремавший в глубинах Персидского залива, по утрам всплывал, чтобы учить людей, и обладал необычайным красноречием. Он дал человечеству все знания, в том числе обучил письму, земледелию, геометрии; кроме того, он сочинил трактаты по генеалогии и истории городов. Исполнив свой долг, он навеки погрузился под воду; больше откровений от него не было.
Адапу сделали своим покровителем заклинатели: их школы в Вавилонии вели от него свое происхождение, храня в то же время живую память и о других своих создателях. Ведь не только Эриду, находившийся ближе других материковых городов к Персидскому заливу, но и все стольные города хвалились тем, что какой-либо мудрец, живший в них, положил начало изучению магического искусства. Впоследствии память о них культивировалась среди учащихся и эти личности стали легендарными. Хотя они происходили из семи разных городов, независимые друг от друга рассказы представляют их всех одним и тем же образом: эти, как их называли, «великие львы» или «князья» обладали сверхчеловеческими способностями, «высочайшим» (собственно, божественным) разумением; они «правили прямой путь судьбам небес и земли». Но в результате этого они стали немыслимо дерзко держать себя перед богами, и последствия иногда бывали катастрофическими: один из мудрецов «так прогневал бога грозы в небе, что он три года не давал стране дождя и произрастания».
