Много фантазий связано с так называемыми висячими садами. Однако вавилонские источники ни словом на них не намекают, а раскопки не обнаружили от них ни малейших следов. Если они всё-таки существовали, то, очевидно, представляли собой посадки фруктовых деревьев или пальм в горшках, устроенные на террасах. Остальное является плодом воображения потомков.
Наконец, у северо-восточного угла внешней стены Навуходоносор устроил летний дворец; благодаря выдвинутому расположению он играл ту же роль, что двойной дворец в Вавилоне, но находился двумя километрами севернее. Он представлял собой почти квадратное сооружение, все двери которого выходили в два двора. Он находился, собственно, уже не в столице: большое пространство между дворовой оградой и двойной городской стеной было незастроенным — лишь кое-где на нем могли располагаться хутора или деревушки.
Зато сам город Вавилон выделялся тем, что внутри ограды был сплошь застроен. Другие стольные города царства были не такими: там росли сады и пальмовые рощи, пасся скот. Так, Урук традиционно описывался как город, на треть состоящий из жилых домов, на треть — из плодовых садов и на треть — из заброшенных кварталов; то же было и в Уре. В столице улицы — точнее, переулки — как и везде, были очень узки, но параллельно Евфрату, северной и южной стене шли два широких проспекта. Таким образом, уличная сеть в основном следовала ориентации, заданной дворцом и храмом Мардука. Общая планировка была наследием прошлого — она возникла задолго до Навуходоносора. К планировке города царь не имел отношения. В начале II тысячелетия Вавилон, вероятно, был овальным, но уже в те времена, как и позднее, Евфрат протекал прямо через него. По крайней мере так говорят тексты — археологических данных для их подтверждения у нас недостаточно. Прямоугольная планировка была заложена одним из государей конца II тысячелетия, имя которого нам неизвестно. Подобные очертания оказались для всех пригодны и удобны; так или иначе, их придерживались все последующие архитекторы.
Оценить численность населения города невозможно; предполагают, что в нем жило около ста тысяч человек. Во всяком случае, в VI веке количество жителей росло, поскольку тогда застраивались пустовавшие места. Такое скопление людей давало столице господствующую роль в экономике. Чтобы представить себе ее детально, нам не хватает документов. Расположение Вавилона на Евфрате уже само по себе было серьезным преимуществом. В империи были проложены сухопутные дороги, функционировавшие тысячелетиями, но в «стране Шумера и Аккада» все города без исключения между собой связывались сетью водных магистралей — двумя главными реками и судоходными каналами. Это означало, что сухопутные перевозки там играли второстепенную роль — использовались лишь на малых расстояниях; товары, люди и боги (их статуи) передвигались по воде. Понятно, почему Навуходоносор такое пристальное внимание уделял обустройству русла Евфрата в черте города; уже за много веков до него река была там превращена в канал и носила даже особое название: Арахта. Из Вавилона гораздо лучше, чем из Сиппара, можно было контролировать всю торговлю от Хита на севере до Бахрейна на юге.
Навуходоносор продолжил и усовершенствовал работы, начатые Набопаласаром: «Я, старший сын его, любезный ему, построил из асфальта и обожженных кирпичей набережную Арахты и сделал ее прочнее, чем сделал отец мой. Я сделал ее из асфальта и обожженных кирпичей, чтобы уберечь Дом под высокой кровлей и Вавилон. Я поставил ее основания на водах глубоких и возвел над ней кровлю, как гору». Ему не пришлось строить мост через реку — он уже существовал, длиной в 123 метра; его деревянный настил шириной в два десятка метров лежал на быках из обожженных кирпичей, скрепленных асфальтом. Очевидно, рядом с ним был и понтонный мост. По ним вавилоняне переправлялись в западное предместье.
Последним благодеянием, совершенным Навуходоносором для города, был канал под названием «Истинно несущий процветание»[43]. Чаще его называли попросту «Прекрасный канал». Он пересекал весь Вавилон в форме буквы S. До Навуходоносора из него брали воду, несмотря на то что в домах были колодцы. Царь велел очистить его и одеть его берега в обожженный кирпич. Теперь он мог играть роль в обороне города, служа в качестве рва дополнением к южным укреплениям старого и нового дворцов, которые, таким образом, оказывались полностью окружены водой.
