Если вы хотите изменить кого-нибудь, вы можете вызвать у этого человека такое переживание, которое сформирует в нем новое и более удачное обобщение и тем самым сделает его жизнь более конструктивной. Разумеется, первым делом вы должны решить, какое обобщение вы хотели бы построить. Как вы это определите?
Мужчина: Нужно спросить партнера, чем он восхищается в ком-нибудь другом.
Хорошо, сделайте это, – и вы обнаружите то, что кажется вашему партнеру полезным для него. Я делаю не так. Я полагаю, что если клиент захотел сделать выбор лучший, то он обязательно этому научится, и этого вполне достаточно.
Меня не собьешь с толку рассуждениями вроде: «Не следует обманывать людей» и т.д., потому что я знаю, что как раз те, кто разъясняет пациентам, что им нужно сделать для того, чтобы измениться, вводят их в заблуждение. Мне все время приходится встречать людей, ставших жертвой такого заблуждения. Когда я занимался частной практикой, более половины пациентов обращались ко мне потому, что были фрустрированы психотерапевтами, нередко даже «не руководящими» психотерапевтами. Эти специалисты не понимали, что они делают. Они, по-своему, хотели помочь клиентам, но вместо этого фрустрировали их.
Например, некоторые психотерапевты много говорят своим клиентам о самоуважении, и они начинают чувствовать себя плохо оттого, что у них такого самоуважения нет. И это происходит все чаще. Большинство пациентов, впервые попадающих на прием к психотерапевту, не мучаются оттого, что они мучаются. Выйдя от психотерапевта, они мучаются еще и от этого: им рассказывают, что человеку необходимо самоуважение, они беспокоятся, потому что недостаточно уважают себя, и им становится еще хуже! Когда вы предлагаете людям свои концепции, соблюдайте осторожность, позаботьтесь, чтобы ваши разъяснения были им только полезны.
Некоторые психотерапевты говорят своим пациентам, что они смогут быть счастливы, если примирятся со всеми своими недостатками. Иногда это действует прекрасно. Например, это один из лучших методов работы с пациентами, страдающими истерическим параличом (истерическим бессилием).
Мужчина: Что вы подразумеваете, когда говорите о «счастье»? Что значит, по-вашему, «быть счастливым»?
Я здесь не для того, чтобы заниматься философией; я имею в виду субъективное переживание радости по какому-либо поводу. Счастье – субъективное кинестетическое переживание, при котором человек не ощущает боли и испытывает определенного рода стимуляцию нервной системы, которую он описывает сам себе как достижение результата, превосходящего ожидания и соответствующего его желаниям. Видите ли, когда люди приходят к психотерапевту и стонут, и хнычут, и жалуются, – мне не кажется, что они счастливы.
Если вы, в качестве клинициста, не справляетесь со своими проблемами, трудно рассчитывать на то, что вам удастся найти в себе основание для действий, которые помогут кому-нибудь другому. Когда я преподавал студентам учебную программу по поведению, важной составной частью самой программы являлось строжайшее требование держать себя в руках и соблюдать режим – с самого начала обучения, раз и навсегда! Если бы я узнал, что какой-нибудь студент проводит целые ночи в долгих, многозначительных беседах со своей женой, или же питает склонность к любовным приключениям – и, следовательно, то, чему он должен научиться подсознательно, не вырабатывается, – я немедленно исключил бы такого студента из своей программы. Студенты знали, что я на это способен, и соблюдали режим.
Для меня имеет первостепенное значение, может ли человек позаботиться о самом себе. Я говорю не о способности к выживанию, а о способности получать удовольствие от жизни. На это я намекнул в заглавии своей будущей книги: «О'Кей – это еще не все!» Я не считаю «парадигму восстановления», принятую в психотерапии, хорошим правилом. Парадигма эта заключается в том, что вы должны поддержать, «восстановить» клиента в прежнем состоянии, когда он приходит к вам, несчастный и душевно искалеченный, – только часть общей картины. Меня гораздо больше интересует построение моделей, основанных на представлениях о творческих способностях.
