Про собак Воронин явно был в курсе. Поговаривали, что одно время он с бунтовавшими наемными работниками в глуши расправлялся при помощи натасканных псов.
— Это понятно.
— А еще мне понятно, что нас не простят в любом случае. Ставка на то, что царь-батюшка простит и поймет, не сыграла. Слишком умным у нас монарх оказался, не получилось дерьмом уши замазать. Поэтому пытаться вымолить тихую и спокойную жизнь дома или в изгнании не получится. Прибьют рано или поздно. Поэтому дорога у нас одна. Благо, не только нам нынешние власти поперек глотки стоят. И платить по двадцать процентов с серьезных сделок на побочные расходы — нравится не каждому.
Под «побочными» торговец понимал вложения в местную инфраструктуру. Ставишь завод или ферму — будь добр провести дороги, водопровод, канализацию. Если строишь поселок для работников, то школа, детский сад и больница будут в списке обязательных объектов. Конечно, многие пытались как-то выдавить средства на это из государственных структур, но зачастую на место излишне прижимистых приходили более расторопные, вышибая с локальных рынков слишком неповоротливых и жадных. А виноваты кто? Как всегда — власти, которые слишком много требуют с простых и бедных бизнесменов.
— Значит, война.
— Ну, мы лишь попытались ответить ударом на удар. И теперь — придется идти до конца. Если вообще хотим в живых остаться и семьям будущее обеспечить.
— Война… И как мы это провернем? — Бахметев подпер подбородок широкой ладонью и настроился слушать. У него были некоторые мыслишки, но в данном случае он предпочитал валять Ваньку. Пусть в истории останется отметка, что зачинщиком выступал другой. То, что рано или поздно детали разговора уплывут на сторону, Анастасий Федорович не сомневался. Так что слово-другое он вставить всегда успеет. Но в качестве главных бузотеров лучше выставить других. Чтобы на сердце было спокойнее.
— Существующий Госсовет меняем на Земскую Думу, как хотели еще лет пятнадцать назад. Пусть там глотки дерут нищеброды. Нового венценосца в правах урезать, чтобы не лез, куда не следует. Ну и само собой, текущее семейство придется смещать. Причем сделать это просто, как мне кажется. Надо всего лишь волну поднять помощнее, чтобы властям пришлось давить уже бунт серьезно, без красивостей. А когда в крови по маковку испачкаются, мы в итоге легко на них любых собак повесим. И ни одна скотина за них заступаться не станет. Царь-держиморда — газеты такое любят.
— Где бы только людишек достать для действительно серьезных выступлений, — поморщился Селезнев. Севастьян Петрович крайне болезненно переживал свое изгнание. Превратиться в одночасье из уважаемого человека в дичь — это нервировало и выливалось в затяжные ночные кошмары.
— Люди будут. Это в столицах народ пытался худо-бедно за порядком следить, а по губерниям да ближе к границе — какой только швали от соседей не насобиралось. И связи среди них есть. Это — раз, — Воронин явно был настроен решительно.
— Оттуда же можно вояк подтянуть. После промежуточной чистки на границе с Афганистаном много голов полетело, но до конца коррупционеров в местных штабах и частях не убрали. Так и сидят под угрозой будущих проверок. Если им пообещать золотые горы и дать возможность войска перебросить поближе к Санкт-Петербургу, то есть шанс нанести мощный удар. Если понадобится — телами завалим. Благо, по землячествам в тех частях как раз много местных, кто центральной властью недоволен. Обещанная реформа, о которой столько говорят, может эту систему сломать. Вот и воспользуемся, как одним из рычагов давления.
Это уже подал голос Ропотов. Любитель прибрать к рукам чужие месторождения успел вывезти семью, которую уже куда-то перепрятал от греха подальше. Но задор не растратил и горел желанием вернуться домой с победой.
— Деньги где возьмем? — аккуратно поинтересовался Бахметев. Мошну на «благое дело» открывать совершенно не хотелось.
— Уже подходили люди от местных. Если мы в самом деле сможем предоставить детальный план, то помогут. И деньгами, и контактами среди разного рода непримиримых, — усмехнулся Воронин.
