Научите меня стрелять - страница 25

Бочек было десять, находились они в вагоне на станционном тупике. Гоша на калькуляторе друга посчитал, что если продать селитру по цене вдвое ниже рыночной, то прибыль составит десять миллионов рублей. «Делать почти ничего не надо, бабки сами в руки идут», – обрадовался он.

Связи и контакты – это была Гошкина стихия. Они сами валились на его голову, стоило ему выйти из дома. А дома Гоша сидеть не любил.

Покупатели появились довольно быстро. Один нашелся в Грузии. Грузин приехал, они встретились с Никифоровым, Гошка предъявил липовые товарно-транспортные накладные, показал селитру, и они ударили по рукам. Никифоров взял предоплату.

Другие покупатели были серьезными людьми, к сельскому хозяйству отношения не имели, скорее наоборот. Никифоров и у них взял предоплату.

Когда сделка подошла к кульминации, на Гошу наехали федералы. Майор ФСБ Прясников объяснил Никифорову, что он с ним сделает, если Гоша не поделится. Гошка решил залечь на дно, потому что делиться он не собирался – он копил на старость, не надеясь на пенсионные фонды. Теперь Гоше все время приходилось прятаться, потому что его искал продавец селитры, покупатели и майор ФСБ, которому государство вменило в обязанность предотвращать теракты.

Вот тогда Никифоров и появился в нашем городе. Когда Элеонора согласилась выйти за него замуж и продать квартиру, он вернулся в Краснодар. Денег, которые подруга передала ему через Степаныча, Гоше все равно не хватило. Ему предъявили долг с процентами.

Выслушав все это, я задумалась.

Верить или не верить аферисту? Что в его рассказе правда, а что – нет? Подумав немного, я пришла к выводу, что для нас с Матюшиной это не имеет значения. Нам с Элей нужно вернуть то, что принадлежало ей и Машке, – квартиру. Остальное нас не касается.

– Значит, вот как мы поступим, – наконец приняла я решение, – мы возвращаемся в Краснодар, идем в агентство недвижимости и оформляем твое имущество на Элю. Дом и машина, кстати, твои?

– Мои, – вяло отозвался Гошка.

– Очень хорошо. После этого мы уезжаем, а ты живешь себе дальше. Мне нужно знать еще одну вещь: кто и почему убил Степаныча?

Гоша отвел взгляд в сторону и быстро ответил:

– Понятия не имею.

Если бы не Женевская конвенция, запрещающая жестокое обращение с пленными и ранеными, я бы с удовольствием надавала Гоше по шее, так у меня чесались руки. Вместо этого я позвонила Егорову.

– Да? – сонным голосом ответил он.

– Паш, это я.

– Ты где? – сразу заволновался Егоров.

– Посоветуй, что мне делать, – игнорируя вопрос, попросила я. – Этого придурка гоняют по городу все кому не лень. Он всему городу должен – кому рубль, кому миллион. Денег у него, естественно, нет. Мы ему оказали большую услугу, когда увезли с собой. Теперь, я думаю, надо возвращаться в Краснодар, ехать к нотариусу, чтобы он оформил на Элю все имущество.

– Так. Понятно. То есть ты хочешь сказать, что домой пока не собираешься.

– Да. То есть нет, не собираюсь. И вот еще что. Может, твой Белый нас подстрахует, чтобы избежать осложнений?

– Я смогу позвонить ему только утром. Где вы будете до утра?

– Мы остановились в придорожной гостинице. Никифоров ранен, не знаю, доживет до утра или нет. – И я натурально всхлипнула.

Егоров заорал:

– Что у тебя с ним?

– С кем?

– С Никифоровым?

– Паш, как ты мог?

– А чего ж ты по нему убиваешься?

– Я покойников боюсь.

Пашка подобрел и велел ждать утром его звонка.

Мы наконец получили возможность отдохнуть.

Не знаю, как у меня это получилось, но я проспала. Элеонора сопела на соседней кровати, Никифорова на месте не оказалось. «Вот гад, сбежал», – только успела подумать я, как услышала, что в ванной льется вода. Это насекомое оказалось чистоплотным. Издержки профессии.

Никифоров плескался, пока Эля ему не постучала. Он вышел с видом мученика и обратился к Элеоноре:

– Элечка, у тебя нет фена?

– Что, укладку собрался делать? – съязвила она.

– Я хочу высушить одежду.

Оказалось, аферист не любит носить запятнанные кровью вещи.

Когда пиджак с рубашкой высохли, он попросил найти ему утюг.

– А личного повара и горничную тебе не вызвать? – обозлилась Матюшина. – Герцог Эдинбургский нашелся.