Она исчезла в толпе. Он не видел, села ли она в повозку. Если она пошла в заведение «Под черным петухом», которое находилось с другой стороны улицы и имело дурную славу (мечта моряков, жаждущих тайной любви), то ее судьба была решена и подписана. Эта мысль и в особенности связанные с ней сладостные картины преследовали его долгие годы.
Он работал с прежней энергией, но уже без окрыляющего любые начинания энтузиазма. Иногда случалось, что отказывался от покупки крупных партий товара даже на выгодных условиях, говоря при этом: «Оставим это молодежи; я теперь обхожу свои владения, проверяю крепость стен, замки и цепи». Дела, однако, шли не хуже, чем прежде.
Весной умерла Анна.
Теперь он был один. Некоторое время он думал о том, что следует увековечить в камне память о ней и о себе — это мог быть мраморный барельеф, вмурованный в стену Новой Кирхи, представляющий супругов держащимися за руки, с цитатой из Священного Писания: «Посему отрекаюсь и раскаиваюсь во прахе и пепле»>{111}. Однако здравый рассудок Корнелиуса, никогда не оставлявший его, даже когда он приближался — по правде говоря, это случалось довольно редко — к сферам, неподвластным разуму, подшептывал ему что тот, кто на самом деле кается перед Господом, не возводит себе мраморных памятников. И он отверг искушение. «Достаточно будет и простой плиты в полу церкви», — решил Корнелиус, удивленный собственной скромностью.
Новая идея высвободила в нем резервы инициативы, изобретательности и воодушевления, о которых он и не подозревал. Ему удалось убедить своих чрезвычайно экономных собратьев (уже много лет он был деканом своего цеха) в необходимости постройки дома для сирот. В Корнелиуса вселился дух молодого предпринимателя, более того, апостола этого дела. Он двоился и троился — организовывал сбор денег, благотворительные празднества и лотереи, имеющие целью пополнить бюджет этого предприятия, утверждал планы, следил за ходом строительства, целыми часами обсуждал с каменщиками и плотниками все детали. Он любил прохаживаться по двору будущего дома и чертить тростью на фоне неба несуществующие еще стены и окна, верхние этажи, карниз, а также остроконечную крышу.
Вечера он проводил дома, в «золотой комнате», окна которой выходили в сад. В ней стояло кресло, обитое красным кордобаном>{112}, в котором господин Йонг (столько лет прошло!) читал вполголоса латинских поэтов. Это был действительно достойный уважения предмет домашнего обихода — он напоминал флагманский корабль, возглавлявший целый флот кроватей, столов, лавок, кресел, вместительных шкафов и буфетов. Корнелиус брал наугад пару книг из библиотеки, углублялся в упомянутое кресло и просматривал последний номер «Голландского Меркурия», в котором всегда было полно любопытных известий о наводнениях, придворных интригах, бирже, чудесах и преступлениях. Он читал недолго; прислушивался к уличному шуму и шорохам в доме. Из сада доносился сильный запах нарциссов, шиповника и шафрана.
Погружаясь таким образом в шумы и запахи, он начинал понимать, что время уже неподвластно его воле. Когда-то в молодости он был его хозяином, мог задерживать или ускорять его ход, как рыбак, который навязывает свой темп течению реки. Теперь он чувствовал себя камнем, брошенным на дно; камнем, обросшим мхом, над которым проплывает движущаяся безмерность непостижимых вод.
Книга сползала с его колен. Он впадал в оцепенение. Все чаще служанке приходилось будить его, приглашая на ужин.
Вскоре после своего шумно отпразднованного юбилея (ему исполнилось шестьдесят) он заболел. Врачи констатировали воспаление желчного пузыря, порекомендовали больному покой и заверили, что пациент вскоре выздоровеет. Но он предусмотрительно составил завещание и предложил досрочно вернуть долги своим кредиторам. Состояние фирмы представлялось следующим образом: активы — 12 000 флоринов, легко возвращаемые долговые обязательства — 9 300 флоринов и еще 5 100 флоринов в ценных бумагах и акциях Ост-Индской компании.
Слабость все увеличивалась, Троост не подымался теперь с постели. Врачи прописывали компрессы из трав, всевозможные микстуры — вино с хиной, настойку алоэ, вытяжку из генцианы
