2. Машину Эдит нашли в Фонтенбло.
3. Служанка Клотильда не говорит имя любовника своей хозяйки.
4. Любовник Эдит – мужчина в синем пальто. Он подозревается в убийстве Эдит.
5. Кафе или ресторан, в котором играют карлики: мужчина и женщина. Эротическая комическая пьеса.
6. Лаборатория с барокамерой с голым карликом.
7. Красный карлик. Похож на карлика из ресторана.
8. Винный погреб. Два трупа: мужской и женский. Вместо голов – кочаны капусты.
9. Черные трусики в кармане мужчины.
10. При чем здесь Изабель Гомариз?
11. Как выглядела Изабель Гомариз: парик, короткая стрижка из светлых натуральных волос. И все?
12. Как выглядит маркер: синий пластиковый цилиндр, украшенный серебром с позолотой. Не открывается.
13. Кто продал «хозяину» маркер? Биолог или посредник?
Она захлопнула блокнот и легла. Но сна все равно не было.
После того как она рассказала Луи о двух трупах с кочанами капусты вместо головы, он разнервничался и начал задавать ей такое количество вопросов, будто она находилась в полицейском участке, где ее допрашивали несколько часов кряду.
Она устала. Кроме того, у нее не было стимула. Если бы она была уверена хотя бы в том, что выйдет отсюда живой, тогда можно было бы поработать как следует…
Она вспомнила Логинова, затем мостик ассоциаций перебросился на любовь, постель и, как ни странно, на Гаэлль. Есть ли у нее личная жизнь, если есть, то когда и где она успевает встретиться со своим парнем? Разве что он приходит к ней по ночам? Но тогда каким же образом он проникает в замок? Его знают в лицо охранники?
Охрана.
Наталия открыла гардероб и достала свитер, брюки и куртку. Обула ботинки на меху и вышла из комнаты.
То, что центральная входная дверь была почти всегда открыта, она знала, как знал и Луи о том, что главный вход – ворота – охранялся как нельзя лучше. Но как? Каким именно образом? И как это она до сих пор не поинтересовалась этим? А что, если завязать знакомство с одним из охранников, посулить ему кучу денег и сбежать с его помощью?
«Ни радио, ни телевизора, ни газет тебе, ни телефона – ничего…»
Она остановилась перед прозрачной дверью, открыла ее и вышла на террасу.
Была ночь, небо заволокло тучами. Пахло морозом, горьковато-пряными хризантемами, доживавшими свои последние дни…
Наталия спустилась с крыльца и медленно пошла по центральной аллее в направлении предполагаемых ворот, которых она ни разу не видела.
Она шла, пугаясь любого шороха и вздрагивая от малейшего ветерка и шелеста листьев под ногами…
И вдруг она услышала звук, который было сложно спутать с каким-нибудь другим: топот сухих и сильных лап, множества лап, собачьих лап… Он приближался… Но не было лая…
Она услышала лай уже после того, как оказалась за стеклянной дверью. Она не помнила, как перелетела с аллеи на крыльцо: такой быстрой ее сделал страх. Сердце билось, казалось, о барабанные перепонки… Дыхания не хватало.
Хриплый лай принадлежал черным лоснящимся доберманам – их было девять. Царапая лапами дверь, они рвались внутрь, чтобы растерзать смельчака, пытавшегося совершить отчаянную прогулку по ночному парку.
Наталия в какую-то долю минуты поднялась в спальню и, не раздеваясь, юркнула под одеяло. Ее опасения подтвердились: спустя несколько минут к ней заявился Луи Сора.
– С вами все в порядке? – спросил он, заглядывая в дверь. Лампа не горела, в голубоватой полутьме он все же разглядел лежащую в кровати Наталию.
– Что это вы притащились ко мне в столь поздний час? – недовольным голосом проворчала Наталия, у которой уже давно пропал интерес к побегу и которая радовалась тому, что вообще осталась жива. – Уж не изнасиловать ли вы меня собрались?
– Как ни странно, но нет. Хотя если бы по согласию, то я бы не отказался.
– Включите свет, я хочу посмотреть в ваши бесстыжие глаза…
Свет и в самом деле вспыхнул, но Луи уже исчез. Словно он ей приснился.
Самое ужасное заключалось в том, что дверь комнаты не запиралась изнутри. «Это чтобы такие подонки, как Сора, могли заходить сюда, когда им заблагорассудится…»
Наталия метнулась в ванную комнату, которая, кстати, запиралась, и хотела уже было раздеться и лечь спать, но мысль о личной жизни Гаэлль заставила ее переменить планы. Она сняла только верхнюю одежду и, оставшись в свитере и брюках, вышла и направилась в комнату, которую занимала служанка.
