— Ни звука, негодяй! — шепнул он преступнику. — Если крикнешь, я спущу курок!
Преступник оцепенел от ужаса. Он узнал теперь того господина, которого накануне видел в кабинете Альберта Бессимера.
— Сыщик! — прошипел он.
— Я Нат Пинкертон! — спокойно ответил сыщик. Преступник заскрежетал зубами.
Он никак не мог ожидать, что встретится именно с Натом Пинкертоном.
— Ты — Пинкертон? — слабым голосом переспросил он.
— Да, да! А теперь говори, сколько вас человек собралось там под водой?
— Спустись вниз, если тебе это интересно! Там ты узнаешь, что тебе с ними не справиться!
— Что же, если не хочешь говорить, то я пристрелю тебя! Сыщик щелкнул курком револьвера, и так злобно взглянул на преступника, что тот произнес:
— Стой! Я все скажу!
— Горе тебе, если ты обманешь меня! — сказал Пинкертон. — Я кое-что уже разузнал, и потому не воображай, что тебе удастся меня провести!
— Что тебе надо знать?
— Сколько человек находится теперь под водой?
— Трое!
— В том числе и тот, который увез мистрис Бессимер?
— Да!
— Как его зовут?
— Ральф Буни! Ты его наверняка знаешь!
И действительно, Пинкертон хорошо знал Ральфа Буни. Это был опаснейший преступник, бежавший из нью-йоркской тюрьмы около года тому назад.
— Сколько помещений находится там под водой?
— Два! Переднее обращено к реке. В нем есть окно, через которое падает свет с реки!
Чернобородый, очевидно, понял, что ему остается только рассказать все, так как против Пинкертона он не мог устоять.
Сыщику было достаточно и этого. Он решил немедленно покончить с теми преступниками, которые еще находились под водой.
Так как ему не хотелось вступать с чернобородым преступником в борьбу, без которой тот не дал бы себя связать, он нанес ему внезапный удар по лбу револьвером, так что тот лишился чувств. Затем он связал его, вложил ему платок в рот, постоял немного в раздумье, а затем направился к тому месту, где лежал труп, вынутый им ночью из воды.
Он поднял труп и перенес его в лодку. Затем он сел сам и направил лодку к тому месту, где из воды высовывалась труба.
Пинкертон хотел опустить труп в воду со стороны реки, рассчитывая, что он очутится как раз перед окном переднего помещения преступников.
Испугом преступников при появлении трупа он и хотел воспол ьзоваться.
Пинкертон благополучно добрался до отверстия трубы: крышка еще была открыта. Тут он привязал лодку и уже хотел опустить труп в воду, как вдруг услышал снизу голоса.
— Куда мог деваться Вильям? — пробасил кто-то. — Неужели он сделал какую-нибудь глупость и попал в руки полиции?
— Не думаю! — ответил кто-то другой. — Он слишком хитер для этого! Его не так легко поймать!
— Я положительно не понимаю, что это значит! Я не могу отделаться от дурного предчувствия! — проговорил третий голос. — Ведь Вильям должен был наблюдать за виллой Бес-симера! Пожалуй, его там и схватили!
— Послушайте, не даст ли Бен сигнал сверху! — снова проговорил бас.
Теперь Пинкертон, медленно опустив труп в воду, вышел из лодки и вошел в отверстие трубы, в которой была устроена узенькая лестничка, ведущая вниз, в помещения преступников.
Пинкертон наклонился вниз.
Он увидел помещение, стены которого были обиты листовым железом. На одной стороне имелось наклонное окно со стеклами в свинцовой оправе, по ту сторону которых протекала зеленоватая речная вода. За стеклами сыщик заметил очертание трупа.
В стене напротив окна находилась маленькая дверь, которая, очевидно, вела в следующее помещение. Над дверьми в стене было проделано несколько отверстий, и за этой дверью раздавался слабый стук мотора, при помощи которого всасывался и выкачивался воздух.
Помещение было обставлено довольно удобно. В нем находилось три человека, из коих двое были одеты очень неряшливо, а третий — довольно хорошо.
По-видимому, третий был главарь шайки, тот самый Ральф Буни, которого сыщик хорошо знал.
Преступники все еще переговаривались, не глядя в окно.
— О Вильяме ни слуху ни духу! — проговорил Буни. — Ведь Бен, наверно, дает ему сигналы! Странно, что он не отзывается!
— Не пойти ли мне наверх? — спросил второй преступник.
— Пожалуй, было бы недурно, если бы ты посмотрел, что там делается! День уже настал, может пройти пароход, и тогда нам несдобровать, если увидят нашу торчащую из воды трубу.
