— Это очень приятно! Стало быть, мы не нарушим покоя других лиц!
— Конечно! А как ты полагаешь, что я теперь с тобой сделаю?
— Очевидно, ты собираешься меня укокошить!
— Совершенно верно! Ты попал в самую точку! А я-то и не думал, что ты так догадлив! Но это служит доказательством того, что ты находишь вполне справедливым, если я рассчитаюсь с тобой за прошлое!
— Так-то оно так! Но ты сам пожалеешь об этом, сидя на электрическом стуле!
— Пусть-ка меня поймают сначала! Я и не думаю садиться на электрический стул!
— Но все равно не избегнешь его!
— Все возможно! Но это не помешает мне теперь рассчитаться с тобой! А ну-ка, поднимайся! Ступай наверх по лестнице, старуха будет свидетельницей того, как я отправлю знаменитого, непобедимого короля сыщиков на тот свет!
Пинкертон тотчас же встал на ноги! Ему было на руку, что Темпи намерен отомстить ему в присутствии мистрис Вилькок. В этом сказывалось тщеславие преступника, а это могло пригодиться Пинкертону.
Он поднялся по лестнице на верхний этаж.
Темпи, все время державший револьвер на прицеле, открыл тяжелый железный засов на одной из дверей.
Пинкертон вошел в пустую комнату, где находилась дрожавшая всем телом от страха мистрис Вилькок.
Она бросилась сыщику навстречу, но вскрикнула от испуга, видя его в столь беспомощном положении и заметив револьвер в руках преступника.
— Да, мистрис Вилькок! — произнес Пинкертон. — Как видите, этот негодяй победил меня! Но успокойтесь, еще далеко не все кончено! Дело в том, что мистер Темпи не слишком умен!
— Не болтайте ерунды, Пинкертон! — крикнул Темпи. — Вы прекрасно знаете, что теперь я пристрелю вас самым спокойным образом! Никакая сила вас уж не спасет от смерти!
— Бога ради! — вскрикнула мистрис Вилькок. — Вы хотите убить его?! Подумайте, что вы делаете! Неужели в вас нет ни капли сострадания!
— Молчать! — крикнул на нее Темпи. — Ваше дело сидеть смирно и только смотреть!
Старуха в ужасе отшатнулась.
Темпи обратился к Пинкертону:
— Готовься!
— Постой! — остановил его тот. — Перед смертью хотел бы еще узнать кое-что!
— Спрашивай!
— По чьему поручению ты действуешь? Ведь не сам же ты задался целью меня убить!
— Нет! Мне за это хорошо заплатят! Как ты полагаешь, сколько? Целых пять тысяч долларов наличными деньгами!
— Недурно! Но ведь если ты будешь сидеть на электрическом стуле, то эти деньги тебе ни к чему не будут нужны! А теперь говори, кто дал тебе это поручение?
— И не подумаю сказать! Не так я глуп! Старуху-то я хочу отпустить, а она возьмет да и разболтает все!
— А если я догадаюсь, то скажешь?
— Нет!
— По крайней мере скажи хоть что-нибудь! Ты получил поручение от некоего врача, неправда ли?
— Однако! — расхохотался преступник. — Хорошо же ты умеешь угадывать! Ну да, ты не ошибся! Мало ли врачей в Нью-Йорке и Бруклине, все равно не узнаешь, о каком из них идет речь!
Темпи все время не сводил револьвера с Пинкертона, и не выпускал его из виду.
Старуха Вилькок в страхе прислонилась к стене.
Тут Пинкертон шепотом произнес:
— Одно только еще хочу тебе сказать, Темпи; нечто очень важное для тебя!
Преступник невольно заинтересовался, подошел ближе и спросил:
— В чем дело?
В эту секунду Пинкертон обернулся к мистрис Вилькок и громко сказал:
— Вот так! Пристрелите его, мистрис Вилькок!
Хитрость удалась.
Темпи вообразил, что старуха вооружена и собирается пристрелить его. Поэтому он оглянулся и этим моментом сыщик воспользовался.
Пинкертон ударил преступника в живот ногой с такой силой, что тот, громко вскрикнув, отлетел к стене и там корчился от боли.
Револьвер он уронил, а Пинкертон, отшвырнув его ногой подальше, подскочил к мистрис Вилькок.
— Возьмите у меня из правого кармана ножик и разрежьте веревку на моих руках! — быстро проговорил он.
Мистрис Вилькок не растерялась, сознавая, что только быстрота может помочь.
Она вынула нож из кармана сыщика, открыла его дрожащими руками и моментально перерезала веревки, которыми сыщик был связан.
В эту же секунду Темпи опять поднялся на ноги.
Пинкертон бросился к нему, одним ударом сшиб его с ног и тотчас же связал ему руки и ноги.
Темпи ревел от ярости. Несмотря на все еще сильную боль в животе, он начал сопротивляться, но, конечно, безуспешно.
