— Значит с ним случился удар! Он был склонен к этому, как и его покойный сын, который тоже скончался от удара! Старик сам говорил мне об этом!
— Значит он сказал вам неправду! Ни он сам, ни сын его Александр не умерли от удара. То же самое могу сказать и про мистрис Бетти Арроу, и мистера Вильяма Флайтера!
Иван Кольдвелль страшно побледнел. Его тонкие белые руки задрожали. Он схватился за карман, но тут в руке сыщика блеснул револьвер.
— Прошу вас, мистер Кольдвелль, оставьте ваш карман в покое!
Кольдвелль отнял руку и злобно взглянул на сыщика.
— Ваша миссия теперь окончена, не правда ли? — проговорил он. — Вы сообщили мне, что нужно, и теперь можете уходить! Но вы должны удалиться тем же путем, каким пришли!
— Могу! Но предварительно я хочу задать вам несколько вопросов!
— Мне некогда! Теперь уж скоро четыре часа утра. В такое время порядочные люди вообще не заходят в квартиры других, как бы ни были важны известия! Вы смело могли сообщить мне о случившемся через неделю, это было бы для меня совершенно безразлично! Я не алчный до денег, и унаследованную сумму обращу на нужды моего прихода и на вспомоществование бедным!
— Отлично! — улыбнулся Пинкертон. — Вы превосходно умеете притворяться, мистер Кольдвелль!
— Притворяться! Как так?
Кольдвелль уже несколько раз поглядывал на молодую девушку и взгляд его выражал немую ужасную угрозу. Она несколько раз собиралась заговорить, но так и не посмела.
— Да, да, притворяетесь! — заявил сыщик, который не пропускал ни одного его движения, ни одного взгляда. — Сознайтесь уже!
— Но почему же я должен притворяться?
— Потому, что вы давно уже знали, что состояние старика Ангри перейдет к вам! Александр Ангри должен был умереть для того, чтобы старик составил завещание в пользу секты, а Иосиф Ангри — для того, чтобы состояние, наконец, досталось вам!
Кольдвелль разразился яростным проклятием.
— Мерзавец! — заревел он. — Как ты смеешь говорить такие вещи? Кто ты такой?
— Я Нат Пинкертон!
Кольдвеллем овладел смертельный ужас.
— Нат Пинкертон? — с трудом проговорил он. — И такой человек, как вы, осмеливается бросить подобный упрек секте, состоящей из набожных и достойных людей?!
— Я не знаю, кто такие члены секты, но руководитель ее — негодный преступник.
— Вы говорите обо мне?
— Да, именно о вас! Вместе с тем заявляю вам, что вы арестованы!
Кольдвелль взглянул на дрожавшую всем телом молодую девушку и вдруг грозно произнес:
— Ты виновна во всем! Ты выдала меня! Но погоди, это тебе дорого обойдется!
И, прежде чем Пинкертон успел ему помешать, Кольдвелль накинулся на нее, схватил ее за горло и сшиб с ног.
Несчастная пронзительно вскрикнула.
Пинкертон, конечно, тотчас же набросился на преступника и отшвырнул его назад, но Кольдвелль при этом задел стол, который опрокинулся вместе со стоявшей на нем лампой.
Лампа погасла и в комнате воцарился мрак.
Вместе с тем Кольдвелль с поразительной ловкостью вскочил на ноги. Сыщик хотел его схватить, но вместо него наткнулся на девушку. Он выпустил ее и повернулся в правую сторону.
В тот же момент он получил страшный удар по голове, так что тотчас же лишился чувств и упал. Преступник схватил стол и, видя очертания фигуры сыщика между собою и более светлой рамой окна, швырнул в него тяжелой дубовой доской.
Девушка громко вскрикнула, но внезапно замолкла.
Мрак воцарился в комнате, где лежал Пинкертон на полу, посреди осколков стекла, щепок и крови, струившейся из раны на его голове.
Глава IV
ПО ГОРЯЧИМ СЛЕДАМ
Приблизительно через час Пинкертон пришел в себя. Он медленно открыл глаза и не сразу сообразил, что, собственно, с ним случилось.
Голова у него страшно болела.
Дышать почему-то было трудно.
Вдруг он встрепенулся: в глаза ему ударил яркий красный свет.
Он вскочил на ноги и увидел, что дом, в котором он находится, горит. По потолку уже вилось пламя, мебель в комнате тоже уже отчасти была охвачена огнем.
На улице раздавались крики. Очевидно, с минуты на минуту должна была прибыть пожарная команда.
«Надо спасать все, что возможно! — подумал Пинкертон. — Весьма вероятно, что в квартире находились веские улики против Ивана Кольдвелля, которые не должны теперь сделаться жертвой пламени.
