На это можно дать такой ответ: воскресение Иисуса, да и все другое, связанное с ним, просто не вписывается в рамки второго ответа в любых его вариантах. (Стоит добавить, что оно не вписывается и в рамки первого ответа, хотя иногда кто–то предпринимает попытки превратить Иисуса в новое проявление «естественных» процессов.) И если воскресение имеет какой–либо смысл, то только лишь в рамках классического иудейского мировоззрения, которое я назвал третьим ответом: хотя «небо» радикально отличается от «земли», они не полностью отделены друг от друга, но пересекаются и взаимодействуют таинственными и многообразными способами, а потому Бог, создавший и небо, и землю, действует и изнутри нашего мира, и извне, разделяет боль мира и даже взваливает ее на свои плечи. Православные церкви постоянно подчеркивают, что с воскресением Иисуса из гроба вышло новое творение, родился мир, полный новых возможностей. И поскольку к этим возможностям относится и то, что сами люди заново оживут и обновятся, воскресение Иисуса не делает нас пассивными и беспомощными наблюдателями происходящего. Нас приподняли и поставили на ноги, мы начали дышать новым воздухом, и нам поручили идти в мир и нести туда новое творение.
Именно такое понимание воскресения прямо соответствует тому взгляду на жизнь и миссию Иисуса, который я представил. Если Израиль должен был стать тем народом, с помощью которого Бог избавит свое возлюбленное творение, если Иисус верил в то, что он как Божий Мессия сам должен выполнить предназначение Израиля, и если он действительно пошел на смерть, чтобы принять на себя всю тяжесть мирового зла и истощить его силу, — тогда перед нами действительно стоит великая задача. Иисус написал музыку, которую нам предстоит исполнить. Первые христиане это понимали и старались это воплотить. Когда Иисус вышел из гробницы, вместе с ним восстали справедливость, духовность, взаимоотношения и красота. В Иисусе и через него произошло нечто такое, что сделало этот мир иным местом — таким местом, где небо уже соединилось с землей навеки. Божье будущее вторглось в настоящее. И теперь уже мы слышим не отзвуки, но сам голос. И этот голос говорит нам об избавлении от зла и смерти, а потому — о новом творении.
* * *
Те первые христиане, которые ходили за Иисусом во время его краткого общественного служения, еще не могли себе представить божественного Мессию. Нам это трудно понять отчасти потому, что сегодня слово «Христос» используется либо как имя собственное («Иисус Христос»), либо как самостоятельный «божественный» титул. Подобным образом выражение «Сын Божий» часто используют так, как если бы оно само по себе значило «второе лицо Святой Троицы». Но это не так — по крайней мере, было не так до тех пор, пока христиане не стали придавать этому слову новый смысл. Вначале же это был еще один термин со значением «Мессия». Библия называла грядущего Царя приемным сыном YHWH. Это, вне сомнения, высочайшее звание для человека, но оно вовсе не содержит указания на то, что такой Царь будет воплощением, в буквальном смысле слова, самого Бога Израилева.
Однако с самого начала христианства мы видим одну удивительную перемену представлений учеников, которую опять же совершенно невозможно объяснить иудейской традицией. Первые христиане строго придерживались иудейского монотеизма, но при этом с самого начала заговорили о божественности Иисуса. Причем, говоря об Иисусе, они использовали те самые слова и категории, которые создали иудеи предыдущих веков для того, чтобы говорить о присутствии и действии единого истинного Бога в нашем мире: Присутствие (связанное с Храмом), Тора, Слово, Премудрость и Дух. Они говорили, что Иисус был уникальным воплощением Бога Израилева, что пред его именем преклонится всякое колено на небесах, на земле и в преисподней, что все было создано через него, а ныне все воссоздано через него, что он был живым воплощенным Словом Бога, что, если можно так выразиться, божественность Бога необычайно глубоко отпечаталась на его личности и наполняет его всего. Первые христиане вовсе не желали отступать от иудейского монотеизма, но настаивали на том, что стремятся понять его подлинный смысл.
