— Кейт, я должен извиниться перед тобой. — В голосе Марша чувствовалась хрипотца, а от его слов девушку бросило в дрожь.
— За что? — спросила она, пытаясь сохранить спокойствие, хотя и прекрасно понимала, о чем идет речь.
— За то, как я вел себя прошлой ночью. Я погорячился. Прости.
Он жалеет, что поцеловал ее. Сердце Кейт сжалось от боли, но она постаралась не замечать этого.
— Это был всего лишь поцелуй, — сказала девушка с напускным равнодушием. — Извинения приняты.
Марш замедлил шаг и вдруг споткнулся, резко качнувшись вперед.
Кейт успела его подхватить. Она ахнула, когда Марш налетел на нее, и они снова оказались прижатыми друг к другу.
Ее бросило в жар. Марш стоял слишком близко, его губы были всего лишь в нескольких сантиметрах от ее лица, и все, что могла сделать Кейт, это не дать ему сократить разделяющее их расстояние.
Она попыталась отодвинуться, но Марш удержал ее.
— Спасибо, а то я уже начал считать себя конченым человеком. — Кейт почувствовала щекой его дыхание, и по ее коже пробежали мурашки.
— Пожалуйста, — ответила она, надеясь, что он не заметит дрожь в ее голосе и лихорадочный стук ее сердца.
Когда они дошли до ограды, Кейт обратила внимание, что двор со служебными постройками сильно разросся за прошедшие годы. Спенсер набрал код на замке и открыл ворота.
— Мы перевели Куини в эту конюшню перед отъездом в Ирландию. Мы держим здесь лошадей, которые принадлежат членам семьи. Тут намного тише, — пояснил Спенсер, пока Кейт помогала Маршу пройти через ворота.
В хорошо проветриваемой конюшне было восемь денников — по четыре с каждой стороны.
— Куини в самом просторном деннике, последнем в этом ряду, — сказал Спенсер. Несколько лошадей высунули головы, и Кейт взглянула на Сабрину, с явным любопытством озирающуюся по сторонам. — Подождите минутку, я проверю, как себя чувствуют мама и сын. — Не дожидаясь ответа, он зашагал вперед.
В воздухе витали знакомые запахи лошадей, сена и овса. Кейт улыбнулась приятным воспоминаниям.
Ближайшая лошадь фыркнула и замотала головой.
Сабрина метнулась к отцу и повисла на его руке.
— Папа, мне страшно.
— Но здесь же нечего бояться, — заверил ее Марш. — Хочешь на ручки?
— Да.
Марш осторожно наклонился и поднял девочку.
— А теперь скажи, что тебя напугало.
— Большая лошадь. Она смотрела на меня.
— Она что, показывала тебя зубы и пыталась укусить?
Сабрина нервно хихикнула.
— Нет, она качала головой и смешно сопела.
— Она втягивала воздух, пытаясь уловить твой запах. Это всего лишь любопытство. Ей не часто приходилось видеть таких хорошеньких маленьких девочек, — поддразнил ее папа. — Какого она цвета?
— Коричневая с маленьким белым пятном на носу, — заметно осмелев, сказала Сабрина.
— На двери должно быть написано имя. Кейт, как ее зовут?
— Примула. Ее зовут Примула. — Девушка уставилась на надпись, решив, что это какая-то ошибка. Примулой звали лошадь, на которой она училась ездить верхом. Марш утверждал, что эта кобыла смирная, как ягненок. И оказался прав.
— Примула! Ну, это старая знакомая, — с чувством произнес Марш. — Примула — любимая лошадь твоей бабушки, она очень спокойная и ласковая. Привет, старушка. Как поживаешь?
Примула тихо заржала в ответ.
— Она поздоровалась, — пояснил Марш.
— Все прекрасно. Можно войти и взглянуть на новорожденного, — сообщил вернувшийся Спенсер.
Кейт торопливо подошла к Маршу. Он опустил Сабрину на землю. С готовностью, которой Кейт никак не ожидала, малышка подбежала к своему дяде, и они вместе вошли в денник.
— Не забудь, шуметь нельзя, чтобы не напугать их, — предупредил Спенсер. — Сабрина, тебе будет лучше видно, если я подниму тебя.
Спенсер нагнулся и взял девочку на руки. Как только она увидела жеребенка, стоящего рядом с матерью, ее ротик раскрылся от изумления, а глаза сделались огромными, словно блюдца.
— Смотрите! Какой хорошенький! — воскликнула Сабрина. — Папа! Смотри! — она с улыбкой повернулась к отцу. Жаль только, что он не видел этой улыбки.
— Если бы я мог, — ответил Марш, но в его голосе не было ни злости, ни горечи.
Кейт заметила слезы в его глазах, и ее сердце сжалось.
