Но сестры настаивали на продолжении Юлиного отдыха и заверяли, что понянчатся с детьми до конца лета.
— Ты еще не восстановилась после перегорания молока, — в один голос доказывали они. — Погуляй, пока мы у тебя есть, поезжай с мужем на море, погости у его родственников, поешь фруктов, овощей, побалуй себя вкусными и приятными вещами.
На том и сошлись.
Однако, жизнь, как известно, без проблем не течет. Снова они не замедлили явиться. С июня начала болеть коровка Лиска, резко уменьшив надои молока. Баба Федора и Евгения Елисеевна спешно договорились кормить малышей от Марты, коровки их общей соседки Нестерихе. Договорились легко — как раз Нестериха потеряла постоянных заказчиков.
Оно бы и ничего, но очень хитрой была у Лиски болезнь — скотина с каждым днем таяла, не ела, неохотно двигалась, а скоро совсем перестала подниматься на ноги и наконец издохла. В селе поднялся переполох, ведь Лиска ходила в стадо. Пригласили ветеринара, проверили других коров. Все они оказались здоровыми, как и та, которой не стало.
— Не знаю, что сказать, — разводил руками Аркадий Серый, извиняясь перед бабой Ириной. — Ваша Лиска была абсолютно здорова.
— Чего же она окочурилась? — зычно выказывала недовольство Оксана Баранка, словно ей больше всех болело.
— Знаете, — повернулся к ней ветеринар. — У коров тоже есть нервная система. Ее могли испугать...
— Испугать? Корову?
— На это больше всего похоже, — настаивал на своей версии Аркадий Серый. — У нее был нервный стресс, перешедший в истощение.
Оксана перекрестилась, а потом стыдливо задержала руку в воздухе и перекрестила дохлую Лиску.
— Спаси, Господи, Лиску на том свете за ее добро, — сказала чистосердечно. — Сколько она кормила наших деток? — спросила у Ирины.
— Витька полгода, а Люду два месяца.
А еще через два месяца, в сентябре, так же издохла и Марта. Нестериха от горя сама чуть не отдала Богу душу, — она по наименьшим подсчетам на полтора-два года оставалась теперь без молока.
Павел Халдей выгодно купил на Терсянке — считай, за бесценок — двух крохотных телочек и подарил их пострадавшим женщинам — Ирине Хасенко и Нестерихе — в подарок за то, что помогали кормить Шуру.
— Жди теперь, пока подрастет моя Квитка, — плакалась Нестериха. — Еще неизвестно, какой она коровкой станет.
Марте повезло меньше, чем Лиске, — ее некому было оплакивать, кроме хозяйки, конечно, — Оксана Бараненко заболела и уже несколько дней не выползала на улицу.
Падеж скота как-то сблизил Ирину Хасенко и Нестериху, хотя они и жили неподалеку одна от другой, но до этого случая тесно не общались. Теперь же решили вдвоем посетить заезжую гостью и припомнить, как вместе росли, как к парням бегали, а заодно поговорить о своем горе, посудить-порядить, что это за напасть такая и откуда она них свалилась. Федора в дом не пошла, осталась гулять с внуками на улице. А Оксана лежала, закрыв глаза, безучастная ко всему, отстраненная, еле-еле ее вывели из этого состояния и разговорили.
— Я вам откроюсь, — прошептала она, — а вы не смейтесь и не рассказывайте никому. Подумайте каждая наедине, взвесьте, что и как, а завтра мне скажете, не ополоумела ли я.
— А что такое? — Хасенчиха скосила глаза на Оксану, заподозрив, что ту лихорадка бьет. Но нет, ее глаза были чистыми, только уставшими.
— Не заходи издалека,— и себе откликнулась Нестериха. — Ты о чем твердишь?
— О Юлькиных малышах говорю. Кажется, кто-то из них... Думаю, что это девочка, Люда... Кто бы мог подумать? Такая здоровенькая, веселая, так хорошо развивается, уже что-то говорить начинает...
— Что ты лепечешь? О чем толкуешь?
— Она... несет зло своим близким, вообще всем, кто с нею сталкивается.
— Ты в своем уме? Нечего мне до завтра думать, я тебе сегодня скажу, что ты умом тронулась, — заявила баба Ирина.
— Не спешите, — больная оживилась и двинулась на диване, стараясь встать. — Смотрите, сначала она чуть не свела в могилу свою мать, пока та кормила ее грудью. Кстати, Витьок не зря отказался брать в рот сиську, из которой его сестричка тоже пила молоко. Он здоровенький, значит, его реакцию следует учитывать. Дальше. Девочке начинают давать молоко от Лиски, и через два месяца Лиска околевает. Люду кормят молоком от Марты, и еще через два месяца так же околевает Марта. А теперь вот я...
