— Гражданка Цецилия, — вновь перешел на официальный тон Иван, — я провел эксперимент и обнаружил, что ваш муж перед вами чистый. В самом деле, лицо женского полу и не установленного имени самолично вчащает к нему. Только безрезультатно для себя. Савел спит и в ее оргиях участия не принимает.
— А как она проникает в дом? Разве это не он ее впускает?
— Не он... — Иван немного поколебался, припоминая увиденное, — она сама заходит, — сказал уже без сомнения. — Может, вы оставляете открытой входную дверь?
— Запираем, я проверяла.
— Значит, у нее есть ключ.
— Ей надо дать укорот! — рассердилась Циля. — Как вы, представитель власти, можете спокойно говорить о том, что к людям ночью вламывается какая-то пройда, бесчинствует, и не принимать меры?
— Живите спокойно, дорогая Циля. Я за это возьмусь всерьез. Безотлагательно и этой же ночью.
И снова Иван пошел в засаду. Только теперь по договоренности с Цилей он «засел» в доме: она сама впустила его, когда Савл заснул.
— Вы спите, чтобы все было натурально, — предупредил ее Иван. — Любой эксперимент дольжон соответствовать условиям жизни.
Сам же расположился на топчане, стоящем в кухне под окном. Посетительница, если снова придет и захочет попасть к Савлу, повернет налево, а топчан стоял с правой стороны от входной двери и был скрыт посудным шкафом. Как и в первый раз, надо было ждать: дело, как известно, мало приятное. Только Иван был не из тех, кого можно было считать обыкновенным человеком, он умел развлечь себя полезными мыслями. А так как мысли имеют материальную силу и излучаются из головы в пространство, доходя до окружающих, то он старался думать о посторонних вещах, не относящихся к этому щекотливому делу. Хлопот ему хватало: безотлагательно надо было сводить свинку Хомку к племенному хряку Сопику, которого держал Родион Сова. Сопик не отмечался склонностью к любовным утехам и «работал» медленно, раз или два в неделю. Поэтому к нему стояла очередь. Не дай Бог Хомка переиграет, как раз дождавшись своего дня! Мысли вошли в обычное русло, потекли тем порядком, каким ежевечерне скрашивали Ивану время перед сном. Сколько этот Родик имеет? Он за вязку берет поросенком. Это, считай, два поросенка в неделю, да умножить на четыре. В месяц выходило, что ударный кузнец и депутат местного Совета Иван Ермак этому Родиону Сове, что сидит на шее у своего ленивого хряка Сопика, — в подметки не годится. Ох, и жизнь настала! Куда подевалась справедливость?
Из спальни Цили начало доноситься стойкое храпение, а вокруг стояли тишина и покой. Вдруг слух Ивана поймал вкрадчивое клацанье замка. Он рванулся встать, даже подскочил на топчане, а потом силой воли втиснулся в него и замер.
Девушка зашла в кухню и остановилась на пороге. Она стояла долго, и у Ивана от неподвижности начали затекать руки и ноги. Но вот ломоть ночного светила — узенький, но яркий — поднялся выше над горизонтом и залил сказочным сиянием всю комнату. Девушка снова сняла платок с головы и переложила на плечи, затем простерла вперед руки и поплыла вдоль мертвых лучей ночного светила. Доплыла до противоположной стены, оттолкнулась и развернулась в обратном направлении. Ее глаза знакомо искрились, и тот воздух, который она выдыхала, брался туманцем, как бывает на улице в холодную погоду. Туманец тоже искрился, изменяя местами свою яркость и насыщенность, от чего казалось, что по нему пробегают змейки многочисленных молний.
Теперь Иван находился непосредственно перед нею, темнел под окном бесформенной массой, оскверняя романтичность ранней ночи подозрительной тенью закоулков.
— О! — с удивлением выдохнула девушка. — Ага-а-а! — злорадствовала она, потирая руки, и встала на ноги, бухнувшись об пол. — Ты откуда здесь взялся? — спросила грозно. — Ты кто такой?!
— Я? Я... — Иван поднялся ей навстречу и вдруг парализовано застыл от страшного холода.
Какой-то миг он взвешивал, откуда он струится и чем вызван, в глубине души надеясь, что страхом, обычным безобразным страхом. Спасительная надежда прожила недолго, сменившись уверенностью, что этот холод — настоящий, а не кажущийся, что он идет извне, а не рождается в нем самом. Так это, выходит, она выдыхает мороз, и он в летней духоте берется росою?!
