Глава 10. Генка Зайцев и революция
Ранним утром философы и Генка Зайцев направились в город. Поначалу новая внешность служила предметом шуток, потом как-то привыкли друг к другу и перешли на темы вечные, философские.
На полпути к городу устроились на поляне перекусить. Генка от вина категорически отказался, не привык, и Хлевий начал над ним подтрунивать. «Дядька, а вина не пьет, — говорил Хлевий. — Чуть что орет „Мама“. Ясно, что никакой это не дядька, а пацан. Так что я тоже экстрасоломс».
— Перестань потешаться над мальцом, — сказал Фриандр. — Вспомни, чему учил Великий Калямба: «Грех измываться над ущербным и слабым, кто не может постоять за себя».
— А и верно, Генка, дай-ка ты этому Хлевию по шее, чтоб не приставал, — предложил Буржик, подмигивая. — Ты ведь сейчас не слабее его.
— Лучше сам дай, — сказал Хлевий. — Ишь, научились чужими руками жар загребать.
— Друзья, друзья, — вмешался Фриандр. — Я понимаю, что в вас сейчас играет энергия, подаренная чудодеем Мягишем. Но не лучше ли направить её на нужное дело, чем мочалить кулаки о чугунные шеи? Больше вина не дам.
Неизвестно, что повлияло больше — призыв к разуму или запрет на спиртное, но философы образумились. И все же нет-нет, да подкалывали друг друга, хохотали, прыгали козлами, очевидно, и взаправду мягишевские микстуры таили в себе запасы неисчерпаемой энергии.
Был полдень, когда они вошли в город. Солнце, стоявшее в зените, палило нещадно, жизнь по причине жары замерла, даже продавцы воды куда-то попрятались. Попавшийся навстречу вялый потный стражник скользнул по ним сонным взглядом, смачно зевнул и прошел мимо.
Хлевий признался:
— Когда он раскрыл свою лоханку, так захотелось в нее плюнуть, что еле сдержался.
— И правильно сделал, — сказал Фриандр. — Хватит с нас беготни.
Он кивнул на прикрепленный к стене внушительный лист с портретами насильников и убийц Зайцева, Фриандра, Буржика и Хлевия.
— Наш пострел везде поспел, — произнес Фриандр, имея в виду прыткого мини-Буало. — Значит, Плефсис, Укропций и Таммаль арестованы. Что будем делать?
— Прежде всего нужно найти какое-нибудь пристанище, — сказал Буржик. — Какое-нибудь прибежище.
— С лежбищем, — добавил Хлевий.
— Знаю, знаю, — сказал Фриандр. — Философ должен быть сыт и ленив, чтобы мысль его текла плавно и величаво. Но, увы, надо спасать друзей.
— Будешь их спасать, сам сядешь, — заметил Хлевий. — Так по одному и пересажают.
— Нужно делать восстание, — выпалил Генка неожиданно для себя. — Революцию. Всех не пересажают.
— Великий Калямба ввел понятие революции, как определенного этапа эволюции, но, к сожалению, не расшифровал, что это такое, — сказал Фриандр. — Что такое революция, Генка?
— Революция — это ваще.
И Генка начал рассказывать, что такое революция. При этом он размахивал руками, имитировал звуки кулачных ударов, выстрелов и взрывающихся снарядов. Он привставал на стременах и посылал войска в бой, он нажимал на красные кнопки, и города противника поражались межконтинентальными ракетами, он лениво говорил в микрофон: «Давай, Вася», — и Вася, сидящий в космическом корабле, сшибал лазерной пушкой вражеские спутники, начиненные супертехникой. Он вызывал на ковер пленного Буало Пью, приказывал ему снять штаны и, взяв ремень, ну его охаживать…
— Тише, тише, тише, — встревожился Фриандр. — Без имён.
Буржик и Хлевий взяли Генку под локотки и унесли в ближайший переулок. Дело в том, что Генка не рассказывал, а орал, и стражник, ушедший довольно далеко, возвращался. Бегом. Услышал, поди, подлец, имя Хозяина и решил выслужиться.
В узкий переулок стражник заходить не решился, поболтался немного поодаль, да ушел восвояси, а Фриандр заметил по этому поводу:
